Гранитный дом снарядами пронизан,
Навылет — окна, этажи — насквозь,
Как будто смерть взобралась по карнизам
И через крышу вколотила гвоздь.
Торчали кверху ребра перекрытий
По вертикали срезанной стены,
И мир житейских маленьких событий
Стоял открытым с внешней стороны.
Руины вдруг разрушенного быта,
Судьба людей теперь уже не в них;
Дом был как чей то в спешке позабытый,
На полуслове прерванный дневник.
И мертвых тел обугленная масса
Еще валялась в разных этажах,
И неизвестной женщины гримаса
Рассказывала, что такое страх.
Она лежала, свесясь головою
Над черной бездной битого стекла,
Она повисла вдруг над мостовою
И закричать, наверно, не смогла.
Ее лицо, забрызганное кровью,
Уже лишилось линий и примет,
Но как живой стоял у изголовья
Ее веселый, радостный портрет.
И всем, кто видел скрюченное тело,
Казалось вдруг, что женщина тепла,
Что карточка от ужаса темнела,
А мертвая смеялась и жила.
1940