— Беннет, в каком состоянии твои люди?
— Если честно, генерал, они очень устали. И физически, и морально. Большинство еще совсем дети, а за эти последние дни они видели много такого, что повергло их в глубокий шок.
— А видели ли вы ад, Линк, сущий ад земной?
— Да, сэр, думаю, что да. Два концлагеря и огромный ров с восемью тысячами тел, если не больше.
— Тогда считайте, что вы загорали на Кони-Айленде, мистер. Завтра к девятнадцати ноль-ноль твои люди должны быть здесь. Мы в Нордхаузене.
— Сэр, это от нас миль тридцать пять на север?
— Точно. Но тебе еще надо подготовить своих ребят.
— К чему, сэр?
— Нордхаузен — это не концлагерь. Это лагерь смерти.
В эту ночь Линк спал как никогда плохо. Болела грудь. Болела сама душа. Когда он все же забылся, его стали мучить кошмары, от которых он проснулся в холодном поту. В шесть часов утра, он принял душ и пошел вниз выпить чашку кофе.
Похожий на высохшую статую, там стоял тот высокий мужчина, которого накануне он высадил у полевого госпиталя Красного Креста. «Интересно, сколько он здесь уже стоит?» — подумал Линк.
— Доброе утро, — приветливо окликнул он, — не выпьете со мной кофе?
Тот с жаром кивнул:
— Спасибо!
И в следующий миг уже сидел на деревянном стуле напротив своего спасителя и жадно грыз ломоть хлеба.
— Эй, друг мой, не лучше ли вам сбавить темп и помазать хлеб маслом?
Мужчина кивнул. Рот у него был полон. Он жестом дал понять, что так голоден, что ждать не может. Возможно, со следующим куском он позволит себе такую роскошь, как масло.
Линк отхлебнул из кружки кофе и спросил:
— А вас не хватятся в Красном Кресте?
Мужчина отчаянно замотал головой:
— Нет-нет-нет! В Красном Кресте я встретил женщину, она тоже из Берлина, друг нашей семьи. Она говорит, что несколько дней назад видела мою жену. В Нордхаузене. Я слышал, вы сегодня как раз туда выезжаете. Вы должны взять меня с собой!
Линк был озадачен. Он понятия не имел, что на сей счет может говорить устав. Но кошмар последних дней позволял ломать рамки любого протокола.
— А вы думаете, что выдержите дорогу, мистер?..
— Хершель. Зовите меня просто Хершель.
— А фамилии у вас что, нет?
— Сэр, до вчерашнего дня у меня был только номер. «Хершель» будет уже хорошо.
— Что ж, Хершель, если вы считаете, что в состоянии ехать в кузове грузовика, милости прошу. Но обещать, что ваша жена еще там, я не могу.
Запах ощущался задолго до прибытия на место. Хотя печи уже были остановлены, воздух был пропитан запахом горящей плоти на многие мили.
Они миновали фермы, обитатели которых занимались своим каждодневным трудом, будто не замечая, что солнце застилают облака смерти. Они пахали и сеяли, словно находясь в другом времени и другом пространстве, а не в этом водовороте Зла.