— Господи, как это ужасно! — шепнула Лора.
— Спокойно, Кастельяно. Какие-то две недели. Повторяй про себя, что больно мы им не делаем.
Как раз в этот момент по залу пронесся леденящий душу вой. За ним последовал женский крик. Первый звук издала колли под скальпелем Элисон Редмонд. Второй — сама Элисон. Она в исступлении уставилась на «анестезиолога».
— Я же тебе говорила, что он не спит! Я говорила тебе, говорила! — бушевала она. — Ты мало ему дал!
Ассистент с лицом херувима подскочил к столу со шприцом в руках. В следующий миг игла была введена, и животное утихло. Но только не Элисон, которая продолжала бушевать из-за страданий, причиненных ее собаке.
— Вы мало дали морфина! — не унималась она.
— Уверяю вас, мисс Редмонд, вполне достаточно, — ледяным тоном ответил ассистент. — Я в этом деле не новичок.
— Тогда почему он проснулся?
— Он не проснулся, — пояснил тот, сохраняя невозмутимость. — Это был всего лишь рефлекс.
— Перестаньте! Кричать, брыкаться, стонать — это вы называете рефлексом?
— Ошибаетесь, мисс Редмонд. Ваше животное рефлекторно стонало и дергалось. А кричали вы!
Он повернулся и пошел прочь, а Элисон взорвалась:
— Подлец! Готова спорить — вы еще и кайф ловите от их страданий! Какой же вы врач?
— Чтоб вы знали, я не врач. Так, хорошо. Всем продолжать работу. Я буду в лаборатории у профессора Крукшанка. Если понадоблюсь, позовите.
Едва за ним закрылась дверь, как Хэнк Дуайер озадаченно спросил:
— Как это понять — он не врач?
— А ты что, — бросила Лора, — до сих пор не въехал? Крукшанк тоже не врач. Почти у всех наших преподавателей степень не по медицине, а по биологии, химии и так далее. Иными словами, они не те жалкие практикующие медики, которым приходится иметь дело с больными, а жрецы Науки.
Последнее слово было за Элисон Редмонд:
— Будь она неладна, эта чистая наука!
Лора была подавлена до самого вечера.
— Чувствую себя эдакой леди Макбет. «И с рук наших весь океан Нептуна не смоет кровь».
— Перестань, Лора, не надо преувеличивать! — успокаивал ее за ужином Барни. — Смотри, я очень тщательно вырезал у нашего песика кусок щитовидки, а он даже не дернулся. В следующий раз ты вырежешь у него селезенку, и он опять ничего не почувствует. Эти анестетики действительно очень эффективные.
— К тому же, — поддакнул Беннет, — с чего ты взяла, что, когда у тебя на операционном столе будет лежать больной, ты будешь чувствовать себя иначе?
— Ну, во-первых, это будет у тебя на столе, потому что хирургом у нас будешь ты. Во-вторых, у тебя будут веские основания проводить операцию. А главное, за твоим пациентом будут ухаживать двадцать четыре часа в сутки. Ведь у собак-то в лаборатории по ночам никто не дежурит!