— Нет, я другого боюсь, — продолжил он свою исповедь.*^ Я боюсь… страданий. Мне кажется, патологоанатомия меня привлекает тем, что, как бы ни мучился больной, для него все уже позади. Даже если организм изъеден раком, человек уже этого не чувствует. Мне кажется, я бы не мог смотреть, как больной корчится от боли. Или как он дышит через аппарат, тогда как остальной организм мертв. Мне кажется, у меня не хватает смелости быть настоящим врачом.
По дороге домой Сет находился в каком-то доселе незнакомом ему состоянии, слова вырывались из его уст помимо его воли.
Впереди замаячила автобусная остановка, и Сет подумал, что будет лучше избавить Джуди от своего малодушного общества.
— Джуди, спасибо. Дальше я сам доберусь.
— Да перестань! Мне никакого труда не составляет проехать еще два квартала.
Он кивнул, и оставшийся путь они проделали молча.
— Спасибо, что подвезла, — сказал Сет, — Увидимся в клинике.
— Нет, Сет, — сказала девушка. — Так просто я тебя не отпущу!
Сет с изумлением узнал, что страстью можно компенсировать неопытность. Она прижалась к нему губами, а он обхватил ее и крепко обнял. Поцелуй длился долго.
Когда оба глотнули воздуха, он спросил:
— Мы можем это как-нибудь повторить?
— Что именно? Ужин или мою бесстыжую выходку?
— А это — взаимоисключающие вещи? — спросил он — Во всяком случае, предупреждаю: в другой раз инициатива будет за мной!
— Отлично. Кто знает, куда это нас заведет? Спокойной ночи, Сет. Спасибо еще раз.
Если бы он не боялся разбудить родителей, то, войдя в дом, пустился бы в пляс.
Если когда-нибудь составят список городов Соединенных Штатов, где не следует проводить лето, Бостон, несомненно, войдет в первую десятку. Конечно, у Пфайфера в лаборатории имелся кондиционер для поддержания постоянной температуры, необходимой при экспериментах. Но в Вандербилт-холле никаких кондиционеров не было. Вполне логично. Некоторые препараты в случае перегрева теряются безвозвратно, тогда как лаборанты идут по гривеннику за десяток.
Изо дня в день засиживаясь в лаборатории допоздна, Лора все больше утверждалась в навязчивой мысли, что в том и состоит расчет Пфайфера: его подопечные сидят в прохладной лаборатории как можно дольше, и тем самым исследования продвигаются быстрее.
Поначалу ее мучили угрызения совести в отношении Палмера, которые она пыталась побороть, напоминая себе, что сейчас, слава богу, не война. И все же ей было жаль, что лучший период своей жизни он убьет на чистку сапог, винтовки, а возможно, и отхожего места. Впрочем, она не была уверена, привлекают ли к таким заданиям офицеров.