— Джуди, я хочу показать тебе одного человека, — ответил он с поразившей ее грустью. — Это мой брат.
— Я и не знала, что у тебя есть…
— Да, — оборвал он, — я стараюсь о нем поменьше думать.
В полном недоумении она двигалась дальше, следуя его указаниям.
Наконец они сделали последний поворот, и Сет объявил:
— Если мы хотим стать друг другу близкими людьми, ты должна знать все, что касается моей семьи.
Они поставили машину во дворе детского приюта Святого Иосифа, и навстречу им вышла розовощекая монашка лет шестидесяти с небольшим.
— С Рождеством, Сет! — тепло поздравила она. — Я знаю, тебе не терпится повидаться с Говардом. Идем скорее!
Парочка проследовала за ней по коридору.
— Он будет счастлив, что вы приехали, — сказала монашка, уходя, и добавила: — Если понадоблюсь, я буду внизу, в игровой.
Сет подождал, пока они останутся одни, и сказал Джуди:
— Надеюсь, это тебя не очень расстроит. Но если ты не познакомишься с Говардом, ты никогда до конца меня не поймешь.
В крошечной комнате на кровати лежал человек — или очень большой мальчик? — на котором было что-то вроде детского подгузника. Назвать его худым значило не сказать ничего. Он был настоящим дистрофиком, сквозь тонкую, светящуюся кожу виднелась каждая косточка. Живое воплощение смерти. Он лежал на спине, ворочая головой из стороны в сторону. Взгляд не фокусировался, с подбородка капала слюна.
При всем своем профессиональном опыте, Джуди внутренне содрогнулась.
— Привет, Говард, — ласково произнес Сет.
Мальчик даже не повернулся.
— Он слышит? — спросила Джуди как можно спокойнее.
— Думаю, слышит. Только слов не понимает.
Повисла тишина, если не считать издаваемого Говардом агуканья.
— Почему он такой худой? — спросила Джуди. — Если он не может глотать, ему могли бы вводить физраствор внутривенно.
— Нет, это делается специально, — объяснил Сет, пытаясь говорить бесстрастно, как подобает медику. — Они держат его в таком весе, чтобы сестры могли его поднимать вдвоем… Ну, когда им надо проделать с ним все, что полагается, — перестелить постель, побрить…
— А подгузник?
— Ему двадцать пять лет, но без подгузников он не может. — Сет покачал головой. — И в таком состоянии он уже больше двадцати лет. Родителям пришлось приложить усилия, чтобы поместить его в частный приют. В государственном заведении он уже давно бы умер, что, возможно, было бы и к лучшему.
В комнате вновь воцарилась тишина, если не считать возни Говарда. Они постояли еще несколько минут. Джуди не могла бы определить выражение, с каким Сет смотрел на старшего брата. Наконец он сказал: