— Конечно, — ответил Харольд. — Я сто лет не был на баскетболе.
В пятницу Барни сидел на уроках в полной прострации. Он считал минуты, отделявшие его от назначенного на семь вечера матча.
После уроков он направился в пустой спортзал и с полчаса побросал штрафные, после чего зашел в закусочную «У Джорджа» и за девяносто пять центов подкрепился сэндвичем с мясом и вишневой колой.
К шести часам, когда в раздевалку стали подтягиваться другие игроки, он уже в полном облачении сидел на скамье, сложив руки на коленях и тщетно пытаясь убедить себя, что ни капельки не волнуется.
— Эй, Ливингстон! — услышал он гнусавый голос. — У меня хорошие новости. Нога у Аксельрода намного лучше, так что тебе сегодня не придется играть в стартовой пятерке.
Барни дернулся так, словно его ударило током. На лице дефективного переростка Сэнди Ливитта сияла идиотская улыбка.
— Ага, Ливингстон, попался?
— Пошел ты, Ливитт! — нервно огрызнулся Барни.
Первыми на паркет вышли игроки «Мэдисона» под ободряющие крики болельщиков, которые преодолели две мили из своего квартала, чтобы посмотреть на эту «битву гигантов Бедфорд-авеню». В следующий миг Джей Аксельрод (в форме, но на костылях) вывел своих орлов в зал под вопли команды поддержки, от которых задрожали потолочные балки, и под неистовый стук сердца у Барни в груди.
Команды не мешкая приступили к разминке. Перехватывая отскок и ведя мяч к кольцу в расчете исполнить отработанный бросок, Барни украдкой взглянул на заполненную до отказа трибуну. Отца пока не было.
Разминка продолжалась. Вот-вот должна была начаться игра. Барни снова незаметно оглядел зрительские ряды. Слава богу, Лора уже там, а с ней и Уоррен. Но отец… Где родители?
Прозвучал свисток. Команды вернулись на свои скамейки. На площадке остались только стартовые составы. Все стягивали с себя верхние куртки. Барни от волнения чуть не запутался в застежке.
Первые пятерки заняли стартовые позиции на площадке, и диктор начал объявлять их имена.
— …и номер десять — Ливингстон.
Барни еще раз бросил взгляд на трибуну — только Лора и Уоррен! Родителей по-прежнему не было.
— Дамы и господа, прошу встать. Исполняется государственный гимн.
Барни, как и полагается, приложил руку к отчаянно колотящемуся сердцу.
Пронзительный свисток арбитра вывел его из оцепенения. Барни бросился наперерез защитнику «Мэдисона», самоуверенно полагавшему, что сможет его обвести. В какую-то долю секунды он сделал рывок, перехватил мяч и устремился к кольцу соперника со скоростью ракеты.
Под щитом он оказался раньше всех. «Вдохни поглубже, Ливингстон, — приказал он себе, — расслабься и аккуратно кидай». Он сделал маленькую паузу и — гол!