Салливан замялся.
— Вообще-то никакого ответа, по сути, не было. Может быть, больной находился под действием лекарств.
— Или же капитан Кампос уже был мертв. Такое возможно? — предположил Беннет.
— О господи! — все больше раздражался агент. — В этом мире все возможно! Вы же своими ушами слышали, как Лазарус говорит, что пришел избавить его от страданий. Так какая же разница?
— Я бы сказал, разница очень большая. На следствии подсудимый показал, что ни за что не стал бы выполнять свое обещание, не получив от больного внятного согласия. Это вы не станете отрицать?
— Доктор Ландсманн, я давно работаю в правоохранительных органах, и когда полицейский обнаруживает тело, а над ним человека с дымящимся пистолетом, сомнений у него не возникает. Вам так не кажется?
— Судя по всему, у вас действительно нет таких сомнений, агент Салливан. — Беннет прошел к своему месту и взял со стола какой-то документ — Агент Салливан, вы знакомились с протоколом вскрытия? Он приобщен к делу.
— Так точно, сэр.
— И вы помните, что в нем причиной смерти называется большая доза гидрохлорида кокаина?
— Так точно, сэр.
— Не обнаружило ли ФБР отпечатков пальцев подсудимого на шприце или какой-либо другой емкости из-под кокаина?
Салливан помялся.
— Это ничего не значит. Мы нашли при нем полный шприц морфина. Этой дозой можно было убить лошадь.
— Сэр, вы не ответили на мой вопрос. Мы не подвергаем сомнению, что у доктора Лазаруса был при себе шприц с морфином. Я уверен, что присяжные отметили ваше сообщение о том, что он был полон. Но каким образом, вы думаете, доктор Лазарус ввел в организм больного кокаин? И как вы объясняете тот факт, что никакого приспособления найдено не было?
— Он мог его выбросить.
— Но это только ваше предположение, не так ли?
Салливан нехотя кивнул:
— Да, можно так сказать.
Беннет посмотрел на присяжных и невозмутимо отпустил свидетеля:
— Больше у защиты нет вопросов.
Салливан метнул в него злобный взгляд и сошел с кафедры.
Прежде чем вызвать следующего свидетеля, генеральный прокурор Уолтерс взял в руки увесистый том, открыл на заложенной странице и с самодовольной ухмылкой обратился к присяжным:
— Покорно прошу судью Новака пояснить присяжным положение кодекса, в котором содержится определение так называемого «покушения на негодный объект».
Он протянул книгу Новаку, тот нацепил очки и исполнил просьбу обвинения:
— Дамы и господа присяжные заседатели, позвольте зачитать вам следующее положение: «Лицо может быть признано виновным в покушении на убийство, даже если на момент покушения потерпевший уже был мертв, при условии, что имеются доказательства того, что обвиняемый этого не знал».