Уолтерс повернулся к присяжным с лучезарной улыбкой:
— Я бы сказал, что эта формулировка исключает двойное толкование и может быть напрямую отнесена к…
— Возражение! — поднялся Зильберт. — Обвинение не вправе толковать закон.
— Принято, — согласился Новак.
Уолтерс картинно подчинился, всем своим видом давая понять: мол, мы-то с вами знаем, что он виновен, но обязаны соблюдать процедуру.
Он продолжил:
— Поскольку мои коллеги, представляющие защиту, заговорили о приобщенных к делу уликах и показаниях, я бы хотел обратить общее внимание на показания, которые будет давать большому жюри Гектор Кампос, некоторое время назад пытавшийся убить своего брата, — позднее было признано, что он в тот момент находился в невменяемом состоянии. Брат покойного признает, что просил доктора Лазаруса совершить «убийство из сострадания» — я опять употребляю этот термин с большим скептицизмом. Таким образом, у нас имеется еще одно доказательство, что подсудимый действовал с умыслом.
Он выдержал небольшую паузу.
— А теперь обвинение хотело бы пригласить в качестве свидетеля доктора Кортни Холмса.
Несколько находящихся в зале врачей, в том числе один из защитников подсудимого, с волнением наблюдали, как к кафедре для дачи показаний проходит их бывший декан, приносит присягу и готовится отвечать на вопросы.
Холмс перечислил свои многочисленные заслуги. Он тридцать пять лет числился профессором Гарвардской школы медицины и двенадцать лет был ее деканом. А в настоящее время, будучи заслуженным профессором в отставке, он работал в составе нескольких общенациональных комитетов и консультативных советов конгресса.
Уолтерс мотивировал вызов его в качестве свидетеля тем, что у Холмса имелось несколько публикаций по проблемам врачебной этики. Однако защита понятия не имела, в каком свете бывший декан представит нынешнее дело.
— Декан Холмс, вы знакомы с подзащитным?
— Я помню его как блистательного студента. Если мне не изменяет память, он был лучшим выпускником тысяча девятьсот шестьдесят второго года.
— Верно ли, — поинтересовался Уолтерс, — что в феврале тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, а затем в начале тысяча девятьсот шестидесятого на возглавляемом вами факультете произошла серия необъяснимых убийств?
Беннет вскочил на ноги.
— Возражение, ваша честь! Из формулировки вопроса следует, что речь идет об убийстве людей, тогда как на самом деле…
Уолтерс не дал ему договорить. Он с сарказмом повернулся к самому Беннету:
— Ах, так вы тоже знаете об этих убийствах, адвокат?
Судья Новак постучал молотком.