Повелитель вовсе не гневался. Но в голове у него восторг сменился любопытством. А вдруг в стражах удастся использовать не только руки и волю, но и ум? Это сулит большие удобства в исследованиях, освобождение разума богов для более важных мыслей. Осталось понять, сколь велика та частица разума, что смогла проникнуть в сознание этих особей? Если это молодое создание способно осуществить хотя бы половину того, что просит…
— Через четырнадцать дней ты должен быть готов к испытанию! — твердо решил он.
И награда Шеньшуна моментально обратилась его повинностью.
Юного стража спас Зеленец — молодой, но уже знающий бог, выбравший главным интересом изучение смертных, в которых поколение за поколением Повелитель Драконов развивал способности мозга, а не тела. Достижения были пока не очень велики, но рожденные Древом и воспитанные Зеленцом слухачи уже могли различить голос бога на удалении почти в сто дней пешего пути или за два дня полета сильного ящера, а памятники надежно хранили всю мудрость, собранную за долгий век ученого всеми родами планеты.
Разумеется, жизнь смертных была коротка. Во избежание риска, памятников в гнездовье молодого бога было всегда не меньше полусотни, а слухачей — около полутора десятков. Все они обитали в пещерах. Бритые наголо, полуобнаженные, тощие и бледные, бродящие от стены к стене с большими безумными глазами, они вызывали священный трепет у обычных людей, приносивших им пищу и дрова для костров, что горели день и ночь в нескольких залах, поддерживая приятное тепло и даруя трепещущий алый свет.
И слухачам, и памятникам было проще общаться с богами, нежели со смертными или даже нуарами — однако Зеленец, постоянно находясь рядом, с легкостью переводил невнятную речь хранителей мудрости в яркие образы, которые вспыхивали прямо в сознании Шеньшуна. Страж видел самые приметные горы и озера планеты, рукотворные маяки для драконов, поставленные там, где удобные воздушные пути долго тянулись над однообразной местностью, видел острова и берега, видел храмы и гнездовья, видел землю — такой, какой она представлялась с высоты птичьего полета. Он запоминал изгибы и направления рек, бессточные моря, доступные перевалы и непроходимые джунгли. Зубрил — куда идти, что искать, как выбираться, если вдруг свалишься с неба на южный Полуледник, на Осиные земли, Водяные острова или Водяную же сушу.
Усвоить хотя бы малую толику знаний из бездонного хранилища памятников оказалось не так-то просто, иногда юному нуару казалось, что его голова загорится от натуги и просто расколется, как перезревший кочан, — но в такие моменты Зеленец начинал снова и снова выспрашивать его о подробностях полета, отвлекая и позволяя немного расслабиться. Вероятно, молодой ученый стремился наиболее полно перенести описание столь великого прорыва в память своих слуг. А может — просто пытался как можно лучше подготовить стража к грядущим испытаниям.