Как обычно, Шеньшун поднялся первым, с восходом солнца. Впрочем, ночные крикуны к этому моменту успели забиться по темным щелям под кровлей обширного дома. Не просто дома — обители могучего властелина, нередко именовавшегося смертными Повелителем Драконов. А чаще — просто Драконом. Истинного имени своего бога смертные, в силу убогости слабого разума, воспроизвести, увы, были не способны.
Ночных крикунов нуару доводилось видеть редко. Мелкие, не больше локтя ростом, лупоглазые и ушастые, они боялись не то что света, но даже предрассветных сумерек и сторонились чужих взглядов, выдавая свое существование только слабыми шорохами в глубоких лазах. Впрочем, стражами они были прекрасными, видя все далеко окрест даже в абсолютной мгле и поднимая тревогу при появлении любого постороннего существа, будь то зверь, нуар или даже незнакомый бог.
Шеньшун знал, что, если крикуны отправились на отдых в тишине, без недовольства и тревоги — значит, опасаться нечего. Однако долг стража богов побуждал его, во избежание неожиданностей, каждое утро собственными глазами осматривать гнездовье повелителя и подступы к нему. Ночные сторожа внимательны и глазасты — но глупы. Могут чего-нибудь и не уразуметь.
Опоясавшись мечом, сотворенным богом из дерева столь прочного, что его не царапал даже камень, нуар легко сбежал по мягким, пружинящим ветвям лестницы на желтый, чуть влажный песок, внимательно осмотрел поверхность широкого залива, образованного излучиной реки, затем пошел вдоль гнездовья, осматривая и его стены, и подступы к ним.
Дом Повелителя Драконов был древним, как сам бог, и огромным, как его жизненный путь. Что ни год, у властителя окрестных земель возникала нужда в новых помещениях для смертных, скота, для рабочих ящеров и драконов, для стражей и гостей. И каждый раз, повинуясь его неодолимой воле, ближние деревья склоняли свои кроны, сплетали сучья и ветки с ветвями старых стен, набирали толщину, заполняя мельчайшие щели, повисали густыми зелеными пологами при входах, распускали густую листву на кровле, жадно впитывая солнечные лучи — и гнездовье становилось больше еще на несколько десятков шагов.