Маня достала турку, водрузила на плиту и покосилась на него. Щеки у нее по-прежнему горели, хотя в кухне стало как будто значительно просторнее и легче дышать, и окно она распахнула настежь.
– Что это ты так разошелся?
Он пожал плечами.
– Ты чего разошелся, а?!
Он вдруг улыбнулся очень весело:
– Должен ли я сказать, что не позволю никому оскорблять тебя? Или можно не говорить?
– Можно не говорить, – буркнула Маня. – Кофе в кабинет подам.
– Спасибо.
Она нагнала его в длинном темном коридоре, повернула к себе, обняла и припала.
– Как я устала, ужас. И Анатоль приперся!.. Я думала, ты один приехал, а оказалось... У тебя надолго еще этот конфитюр, в смысле интервью?..
Алекс потерся щетиной о ее горячую щеку.
– Знаешь, я думаю, надолго. Она очень... въедливая журналистка, эта Ольга.
Маня вздохнула.
– Я так с голоду помру. Совсем. Окончательно. Ты бы хоть привез чего-нибудь!
– Откуда? С интервью? А теперь извините, мне нужно в бакалею?..
Маня фыркнула ему в волосы, в тысячу первый раз мельком подумав, что это несправедливо: такие ресницы и кудри должны были барышне достаться, а достались...
Кабинетная дверь распахнулась, прямоугольный кусок теплого вечернего солнца упал на них, прижавшихся друг к другу. Алекс зажмурился.
Журналистка Ольга Красильченко ойкнула, засуетилась, заоборачивалась и юркнула обратно в кабинет.
Из кухни громко зашипело, и, кажется, что-то там полилось.
– Кофе сбежал, – сообщила Маня. – Иди, я сейчас новый сварю.
Настроение у нее стремительно улучшалось, и, собирая с плиты коричневый засохший порошок, она даже напевала себе под нос.
Может, в магазин пока сгонять, раз уж въедливая журналистка Ольга так просто не отстанет?.. А что? Вполне! До гастронома на бульваре довольно далеко, зато через три дома есть крошечная дорогущая лавочка, гордо именовавшаяся «продовольственный бутик». В «бутике» были представлены французские паштеты и багеты, русские осетры, водки и «кавьяры», шотландские виски и испанские хамоны, в лучших традициях подвешенные к потолку на длинных веревках. Народ в «бутик» заходил больше на экскурсию, чем за продуктами, и Маня не слишком любила покупать там еду – дорого и бестолково.
Но ради такого случая – приступа любви к Алексу, изгнавшему из ее дома «старого друга», – вполне можно!..
Очень осторожно она внесла в кабинет поднос с начищенными до блеска кофейником и чайником, пристроила его на прадедушкин стол зеленого сукна и сообщила, что «отойдет на минутку».
Алексу сообщение не понравилось – Маня определила это по его носу. Вслух он ничего не сказал, говорить «о личном» мешали разложенные вокруг диктофоны общим числом три штуки. Должно быть, Ольга Красильченко и впрямь очень ответственный журналист, вон как подготовилась!.. Таис Ланко на Маню вообще не обратила никакого внимания. Она скучала на прадедушкином кожаном диване, держа на худосочном животе фотоаппарат. Специальные лампы на длинных ногах, расставленные тут и там, не горели, очевидно, «фотосессия» еще впереди.