Метров через сто я снова посмотрел назад. Если молодой поспевал за мной, то его напарник трусил сзади, понемногу отставая. Они явно собирались на меня напасть, пусть даже посреди улицы. Потасовка почти в центре столицы в мои планы не входила, а еще очень не хотелось разборок с родной милицией, а потому я резко рванул вперед и, пробежав метров тридцать, заскочил в подъезд.
Первый из решивших меня ограбить очутился там же почти сразу за мной, так торопился. Натужно дыша, попытался схватить меня за рукав.
– Гони бабки, пидор, – и освежил воздух запахом гнили. У юноши явно был кариес.
Характер у меня, скажу честно, стойкий и выдержанный, стремительно приближающийся к нордическому, что неоднократно отмечалось в аттестациях и служебных характеристиках. А еще я всегда стараюсь избегать ненужного мордобоя. Однако есть слова, которые следует вбивать в глотку их произнесшего вместе с зубами. Поэтому я сделал небольшой шажок вперед и резко ударил его ногой прямо туда, откуда росли его собственные ноги.
– У-у-у-у-й, – завыл грубиян и начал сгибаться в пояснице.
Времени до встречи со вторым участником нашего междусобойчика оставалось не так много, поэтому я не стал читать ему лекций о хороших манерах, а просто пробил локтем в глаз, подсек ноги и с акцентом ударил каблуком по челюсти. Под ногой что-то хрустнуло. Минус один. Предполагаемый диагноз: все не очень хорошо, ближайшие перспективы – жить, судя по всему будет, а вот грызть сухари – вряд ли.
Достав из внешнего бокового кармана куртки лучшую подругу российского интеллигента средних лет, раскладную титановую дубинку, я резко взмахнул рукой, приводя ее в рабочее положение. Заложил руки за спину и стал ждать второго.
А, вот, и он. Осторожно открыл дверь и вошел. Остановился в нескольких шагах от меня, поправил вязаную шапочку на голове, извлек из нарукавных ножен финку из серии «Привет от братвы», покрутил между пальцами и сделал пару перехватов. Сразу стало ясно, что в местах лишения свободы товарищ времени даром не терял, а упорно тренировался.
– Отпрыгни, – предложил я, – а то всякое может...
– Щас... – ровным голосом ответил он, подходя ближе.
Он показал, что нанесет укол в лицо с правой, а сам перебросил финку в левую руку и, крутанувшись, попытался секануть меня по артерии на внутренней части бедра. Этот милый дядечка шутить явно не собирался, поэтому я, «спрятав» левую ногу, ударил его дубинкой по локтевому суставу вооруженной руки. Он, зашипев, выпустил из рук нож, а я перебросил дубинку в левую руку и ударил его по правой ключице. Сорвал с головы шапочку и ударил с потягом, сверху вниз, как саблей, прямо по обширной лысине. Долю секунды подумал и ударил еще разок, затем натянул шапочку обратно на его многострадальную голову. Он рухнул вниз, ударившись физиономией о лестницу, и остался лежать, не меняя позы. Минус два. Предполагаемый диагноз: все совсем не здорово, ближайшие перспективы: жить, может, и будет, а размышлять – нет.