Юго-Восточная Африка. Начало двадцать первого века.
Жара после захода солнца если и спала, то самую малость. Влажный, прогревшийся за день воздух обволакивал, лип к телу, как мокрая и горячая простыня.
Двое мужчин в креслах складского офиса на окраине города страдали от духоты в раскалившейся бетонной коробке. Кондиционер отсутствовал, вентилятор на потолке работал символически. Время от времени один вставал, подходил к холодильнику в углу и доставал из его недр очередную банку «колы». Выпивал и тут же начинал вытирать платком выступающий на лице пот. Другой такой роскоши позволить себе не мог, потому что был надежно примотан к креслу скотчем. Судя по всему, его долго и старательно били. То, что у человека называется лицом, у него представляло собой покрытый рваными ранами, сочащийся кровью блин. Громадный синяк полностью закрывал правый глаз. Над левым поработали менее вдумчиво, поэтому им он еще мог видеть, правда, с трудом. Вдрызг разбитые губы, распухший и свернутый набок нос. Кровь вперемешку с потом стекала с того, что было лицом, на лоскуты пижонской рубашки гавайской расцветки и брюки, цвет которых определить уже было невозможно... Типичная картина городского лирика Браткова-Текилова «Допрос коммерсанта», характерная, впрочем, не для желтой жаркой Африки, а России начала девяностых.
– Вам все это еще не надоело? – собеседник избитого и привязанного вновь подошел к холодильнику и достал запотевшую баночку. – Кстати, совсем забыл спросить, попить не хотите? – он говорил по-русски достаточно правильно, только иногда путался в ударениях и допускал паузы, подбирая нужные слова.
– Да, – еле слышно отозвался пленник.
– Не слышу.
Человек в кресле с видимым трудом поднял голову.
– Хочу.
– Начинайте сотрудничать, – он потянул за колечко, банка с легким шипением откупорилась. Поднес ее ко рту и сделал несколько глотков. – Назовите хотя бы вашу настоящую фамилию, имя и пейте, сколько душа пожелает.
– У вас же мой паспорт, – получилось «У ваш ше мой пашпор».
– Что-то вы неважно выговариваете слова.
– Нечего было зубы выбивать, – получилось «... жубы выбиваш».
– Просто интересно, когда вам, наконец, надоест изображать из себя идиота.
– Не, мужик, ты объясни, в чем дело-то. Подобрали в парке, привезли, куда не поймешь, дуплите, как глухонемого. Ты предъяви конкретно, в чем мой косяк, а то я весь на измене... – помолчал и добавил: – В натуре.
– В натуре, значит... – аккуратно поставив недопитую банку на холодильник, он развернулся и влепил такой акцентированный крюк с левой прямо в заплывший синяком правый глаз. Достал из кармана платок и тщательно вытер кулак. Осмотрел платок, вздохнул и бросил его на пол. – Действительно хотите еще раз услышать, что нам от вас надо? Вы, что, герой, идиот безмозглый, или просто время тянете? Совершенно напрасно, никто к вам на помощь не придет! Поймите же, наконец!..