Если не замечать болезненной худобы князя Ивана, то от него вновь исходил прежний шарм и вернулись былые замашки.
Красивым и статным молодым человеком выглядел теперь и князь Александр.
Когда Гарри вернулся в сопровождении князей, герцог вышел навстречу им.
— Позвольте мне приветствовать вас на борту моей яхты, ваше высочество, — обратился он к князю Ивану. — Мы все надеемся, что этот день станет началом новой, более счастливой главы в вашей жизни.
— Мне трудно выразить мою благодарность, ваша светлость… — начал князь.
— И не пытайтесь, — прервал его герцог. — Позвольте представить вам моих гостей.
Он представил сначала Долли, затем — лорда и леди Рэдсток.
Когда он познакомил с ними князя Александра и завязалась общая беседа, герцог обратился к Гарри и шепнул:
— А где же княжна?
— Она хочет остаться со своим отцом. Доукинс уложил Великого князя в постель. Он немного поел и теперь отдыхает.
— Я думал, что Доукинс мог бы присмотреть за ним, пока княжна будет обедать с нами.
— Да, он ей предложил, — ответил Гарри, — но она отказалась. Может быть, она смущается, я не знаю.
— Попроси Нэнси спуститься к ней, — предложил герцог.
Гарри понял, что герцог не хочет делать это сам, и поговорил с Нэнси. Она поспешно удалилась из салона.
Нэнси возвратилась за несколько минут до того, как было объявлено, что обед подан, но княжны с ней не было.
— Она очаровательна, — сказала Нэнси герцогу тихим голосом, — но мы обсудим это позже.
Она взглянула на Долли, и герцог понял, что сейчас не стоит заговаривать о княжне.
Через несколько часов герцог смог выйти на палубу, и Нэнси Рэдсток последовала за ним.
Солнце еще светило, но над морем поднялся сильный ветер, и Нэнси надела теплое пальто с капюшоном, отороченным мехом.
— Я рада, что мы наконец-то покинули Константинополь, — сказала она. — Эта бедность угнетала меня, а при виде опустевших дворцов у меня мурашки пробегали по телу.
— Ты говорила с княжной? — спросил герцог, — Она сказала, что не хочет покидать отца, поэтому не может с нами обедать, — ответила Нэнси. — Но я думаю, были и другие причины.
— Какие?
— Во-первых, после долгого голодания и обильного угощения на яхте она не могла еще обедать.
Нэнси улыбнулась и коснулась руки герцога.
— Ты оказался очень внимательным, Бак. Я никогда, не думала, что ты можешь быть таким деликатным и, сочувствующим чужим страданиям.
— Продолжай, о чем ты начала говорить, — сказал герцог, смущенный ее похвалой.
— По-моему, княжна смущена тем, что ей нечего надеть.
Он повернулся, чтобы взглянуть на Нэнси.
— Но я думал… — начал он.