– Не совсем так, хотя...
– Понимаю, у него все должно пройти элегантнее и без потерь для ваших. Если не ошибаюсь, акции запланированы в трех места.
– Не ошибаешься, – поспешно согласился он, и мне показалось, что слишком поспешно.
– Кафе на Тверской, галерея на Парке Культуры и Дмитровское шоссе возле Тимирязевской, я ничего не упустил?
– Ничего, – подтвердил он. – Нет, ну бывает же такое, а? Кто же знал, что ты окажешься на той лавке?
– Никто, – согласился я, – ты, кстати, меня сразу узнал?
– В том-то и дело, что нет, – пригорюнился он. – Потом, конечно, людей за тобой послал и на работу, и домой, а тебя как ветром сдуло. Признаться, я решил, что ты просто сдернул.
– Шефу обо мне доложил?
– Решил, что сам разберусь. Слушай, давай...
– Я уже сказал, что позже. Сначала пообщайся с моим товарищем, у него к тебе несколько вопросов. Кира, твоя очередь...
– А вот теперь действительно все – устало проговорил он и вздохнул. За прошедшее время клиент выпил еще три чашки кофе, выкурил массу сигарет и был дважды отконвоирован в сортир и назад – Исповедь закончена. Теперь хотелось бы кое-что обсудить.
– Например?
– У меня в сумке сто пятьдесят тысяч «зелени» и почти полмиллиона евро. Можете взять их себе.
– Возьмем, не волнуйся, – успокоил его Берташевич.
– Можешь считать, что их там уже нет, – сказал Дед.
– А где остальные бабки? – спросил Сироткин.
– Извините, но до них вам не добраться. Поэтому предлагаю, забирайте деньги, а меня просто сдайте в контору, пускай там разбираются.
– Жить хочешь? – поинтересовался Берташевич.
– Хочу, – сознался пленный. – Очень хочу.
– А в конторе, думаешь, тебя пожалеют?
– Это уже мои проблемы. Ладно, мужики, решайте. Я вам уже все рассказал.
Мы с Кириллом переглянулись. Он пожал плечами.
– Ты уверен, что все? – Кирилл закатил глаза и развел руки в стороны. По его мнению, я опять все усложнял, как тогда, четыре года назад.
– Абсолютно, – полковник смотрел мне в глаза как человек, которому больше нечего скрывать, устало и опустошенно. Может, он говорил чистую правду, а может... Это только в шпионских романах у допрашиваемых трясутся при вранье руки, потеет лысина, и встают дыбом бакенбарды.
Сироткин посмотрел на часы:
– Заканчиваем, командир?
– Пора, – сказал Дед, тоже глянув на часы. – У нас еще дел по горло.
Наступила тишина. Все смотрели на меня в ожидании, окончательного решения. Я повернулся в Шадурскому.
– А вот теперь взбодри его, Дед.
– «Хохотунчиком»?
– Ни в коем случае. «Зомби», и не жалей дозы. Товарищ, если ты не забыл, за вечер почти литр кофе выжрал.