Он неподвижно стоял, глядя на нее, потом вздохнул.
— Наверное, вы правы. Сегодня мне стоит откланяться. Но это не прощание, Тейла.
Развернувшись на каблуках, он одним прыжком преодолел небольшой пролет лестницы и исчез за деревьями. Затем взревел мотор его машины…
Тейла стояла там, где он оставил ее, словно оцепенев. Потом встряхнулась, заставила себя повернуться к двери. Руки ее так дрожали, что она никак не могла вставить ключ в замочную скважину.
Проникнув наконец внутрь, она на нетвердых ногах прошла в холл и рухнула в кресло. Мысли неустанно возвращались к тем запретным мгновениям, когда Рик держал ее в своих объятиях. И реакция собственного тела в тот момент, когда она ощутила его возбуждение, крайне раздосадовала ее, погружая в пучину недовольства и самобичевания.
Она тихо застонала и опустила голову на руки. Никогда Майк не пробуждал в ней такого неудержимого отклика. С Майком она всегда держала ситуацию под контролем. Всегда. Но сегодня… сегодня ночью ее хваленая выдержка была готова изменить ей, почти изменила.
Что, если бы Кэри вернулась домой и застала ее, обнимающую Рика Маккола? Какой пример она подала бы дочери?
Процесс самоосуждения затянулся, и когда по террасе простучали каблучки Кэри, она все еще сидела в кресле, погруженная в глубокое уныние.
— Мам? — неуверенно спросила Кэри.
— Да, я тут, — быстро успокоила Тейла дочь. — Прости. Я тебя напугала?
— Немножко. — Кэри стояла в дверях. — Что это ты сидишь в темноте?
— Похоже, задремала, — лживо проговорила Тейла, притворяясь, что подавляет зевок. — Так что лучше мне отправиться в постель. Как кино?
Вполуха прослушав сбивчивый рассказ о содержании кинофильма, Тейла с облегчением перевела дух, когда Кэри заявила, что собирается принять душ и лечь.
Лежа в постели, Тейла, как ни устала, никак не могла заснуть. Все струны ее тела звенели, напоминая о прикосновениях Рика, о его груди, прижатой вплотную к ней, о лице, находившемся совсем близко. Необычные мысли и желания будоражили ее, сбивали с толку, требовали действий.
Ей бы забыть новизну вновь открытых чувств, но они продолжали жить в ней.
Один поцелуй — и Рик Маккол опрокинул все ее представления об интимной стороне ее брака. Она чувствовала себя виноватой, словно предала Майка. Как такое могло случиться?
Во всем виноваты гормоны, пришло ей в голову. Она подавила смешок. Разве Кэри не утверждала, что тридцать пять — самый пик сексуальной активности женщин? Пять лет, как умер Майк. С того времени она жила монашкой.
Может, проблема в этом, изводила она себя. Возможно, она превращается в классическую стареющую нимфоманку. Спрятав лицо в подушку, она тут же опровергла себя — тогда всякий мужчина будил бы в ней тот же отклик.