Временами он бывал очень прижимист и считал каждое пенни, когда дело касалось траты денег на то, что его не интересовало.
Он хорошо платил конюхам, но был очень скуп в отношении жалования старым слугам в доме, которые уже не могли бы найти себе другого места, если бы сэр Уолтер уволил их.
Те, кто принес ему сотни фунтов, выигрывая для него в свое время призы, были обречены на голод и нищету.
Когда Кледра оставалась одна в Ньюмаркете, она иногда навещала этих стариков.
Они часто голодали, но не осмеливались жаловаться, боясь услышать, что они могут убираться вон.
Девушка представляла, в какой ужас пришел бы ее отец, узнав о поведении брата, и как глубоко это огорчило бы ее мать. Но она ничего не могла поделать. Только приносила несчастным беднякам фрукты, если удавалось сорвать их в саду, пока садовники не видели, и молиться о чуде, которое помогло бы им.
Иногда по ночам она разговаривала вслух с отцом и рассказывала ему, как она несчастна.
— Помоги мне, папа, помоги мне! Защити от побоев дяди Уолтера, научи, как помочь бедным старикам.
А когда Кледра узнала о дьявольском плане продажи Звездного, она в отчаянии воззвала к отцу в надежде, что он услышит ее и каким-то чудом спасет коня, которого любил так же сильно, как она сама.
— Звездный никогда не поймет, почему я бросила его и почему его бьют, папа. О папа, скажи же мне, что делать!
Ты должен помочь мне… ты должен!
И вдруг, словно и вправду кто-то услышал ее мольбы, она поняла, что должна предпринять.
Ей казалось, она слышит голос отца:
— Иди к графу Пойнтону. Он купит у тебя Звездного, а деньги ты можешь передать Марте и Джексону.
Это казалось так просто, что Кледра удивилась, почему она сама не догадалась об этом. И, возвращаясь домой при свете звезд, она снова и снова повторяла про себя:
— Благодарю тебя, Боже… за то, что ты дал мне услышать папу… Спасибо тебе! Спасибо!
Расставшись с Кледрой, граф вернулся в столовую и занял свое место. Один из гостей заметил:
— Должно быть, она хорошенькая, Пойнтон, раз так задержала тебя!
Граф не ответил, но Эдди заметил, как сжались его губы.
Пойнтон никогда сам не говорил о женщинах, с которыми его связывали близкие отношения, и не позволял никому делать это. Это правило он соблюдал неукоснительно.
А таких женщин было множество, и Эдди часто замечал, что их привлекало не только положение и богатство, но — в не меньшей степени — загадочность и непредсказуемость графа.
— Есть ли на свете женщина, которая не думала бы, что сможет взобраться на вершину горы, с которой падали все другие? — однажды спросил кто-то.