В этот-то момент и произошло нечто из ряда вон выходящее: каретка с подвесной системой Сэма неожиданно со скрежетом застопорилась. Парня резко бросило вперед, потом назад, и он повис метрах в восьми над землей, не в состоянии что-либо предпринять самостоятельно.
За пару секунд Тим успел заметить, как вытянулось и побледнело лицо Ирвина, как Дора и одна из ее подруг, находящиеся на земле, замерли, раскрыв рот… Как Кристин, ничуть не растерявшись, рванула к выходу и цепко схватилась за металлические рельсы обеими руками.
— Нет, — жестко произнес Тим, преграждая ей путь. — Я сам.
Он мгновенно выбрался из подвески, которую уже успел расстегнуть, взялся за рельсы, ловко подтянулся на руках, обхватил рельсы ногами и осторожно пополз к висящему Сэму. Приблизившись, ударил по застопорившейся каретке ногой, и та, издав резкий, похожий на визг звук, дернулась и продолжила путь.
Тим осторожно поднялся назад, в макет самолета.
Когда он взглянул на Кристин, та смотрела на него с улыбкой. Ее губы в эти мгновения показались ему как никогда мягкими и нежными, а глаза — излучающими тепло. Ее взгляд выражал благодарность, восхищение и какие-то еще глубокие светлые эмоции. Какие точно, Тим не мог определить, но именно они заставили его сердце забиться часто и трепетно.
Кристин протянула руку, и Тим дружески пожал ее, хотя испытал от прикосновения с ней совсем иные чувства.
— Почему ты не позволил сделать это мне? Ведь заботиться обо всех вас моя задача, — сказала она. — Подумал, что я не справлюсь? Сорвусь и полечу вниз? — Ее глаза смеялись.
Уголок губ Тима пополз вверх. Ему не хотелось сознаваться в том, что ничего подобного он как раз и не подумал, просто испугался за нее.
— Ты схватилась за рельсы с такой решительностью… — начал он, качая головой. — Нет, я был почти уверен, что если ты и полезешь туда, то не упадешь, все сделаешь как надо… Признаться честно, ты все больше и больше удивляешь меня, хотя…
— Спасибо тебе, — прервала его Кристин, не желая слушать, что он добавит после «хотя». — Твоя забота меня тронула.
Продолжая улыбаться, она чуть приподняла подбородок, и Тиму почудилось, будто он увидел в ее глазах грусть, затемнившую их блеск. Затем на смену грусти пришло отчаяние, смешанное с неудовлетворенностью и болью… И море нежности, почти любовной…
Неожиданно Кристин рассмеялась, и взгляд ее сделался по-прежнему упрямым, независимым, ясным. Она еще раз протянула Тиму руку и произнесла звонче и четче обычного:
— Ты молодец!
— Да уж, — подхватил Ирвин, — вы оба молодцы. Не растерялись. А я, признаться, опешил, глазам своим не поверил… За десять лет, что я работаю в клубе, ничего подобного ни разу не происходило. — Он говорил быстро, отрывисто, каким-то оправдывающимся тоном. Было ясно, что ему стыдно за свое замешательство.