Помрачнев, Лоркан выпрямился. В груди у него образовался комок. Совесть один за другим ставила вопросы. Например… не надо ли помочь ей найти любимого мужчину, не помешают ли ей его планы найти истинное счастье?
Он стал собирать остатки пикника, но прервал свое занятие, чтобы посмотреть, как она возвращается. Ветер трепал ее волосы, открывая опущенное лицо.
Черт. Кого он обманывает? Он сам хочет составить ее счастье. И ведь может. Оба хотят жить в особняке. Существует единственный способ сделать это так, чтобы деревня не заклеймила их позором как прелюбодеев.
Если Кетлин согласится на его предложение, размышлял он, это будет означать, что она приняла трезвое решение, отвечающее ее потребности в защите и материальном обеспечении.
Ни один из них не принял бы в расчет любовь.
Они возвращались по той же дороге среди широких торфяников, остекленевших гор, отшлифованных ледниковыми периодами, мимо сотен темных, таинственных бухт цвета шоколада.
Кетлин не разговаривала, но Лоркана это не беспокоило. Он с жадностью впитывал дикую красоту пейзажа.
Горы кутались в облака, как в шали. Реки каскадами стекали по крутым склонам, пенясь у валунов, лежавших на обочине дороги. Пейзаж был испещрен руинами: ранними христианскими церквами и наводящими ужас останками целых деревень, вымерших от голода в прошлом веке.
Эта земля вросла ему в душу, расчувствовавшись, думал Лоркан. Он не удержался от того, чтобы взглянуть на сидевшую за рулем Кетлин. Вот еще одна дикая красота, которой он был бы рад любоваться до конца своей жизни.
Любой мужчина отдал бы предпочтение красоте, не так ли? Его очаровывал ее профиль со вздернутым носиком и полными губками. Лоркан поймал себя на том, что ласково улыбается.
Пока Кетлин находилась на вечернем занятии йогой, Лоркан, как обещал, присматривал за уткой. Время от времени озадаченно поглядывая в духовку, он разрабатывал сценарий обольщения. Расставил на столе лучшее серебро и хрусталь. В погребе нашел идеальное вино и поставил на георгианскую серебряную подставку. Потом выбежал, чтобы набрать букет роз, и заполнил ими хрустальную вазу.
— Освещение. — Он задумчиво проверил эффект от канделябра. — Недостаточно интимно.
Несколько свеч излучало тонкое, волшебное сияние. Потом он подготовил гостиную: растопил огонь, поставил в рожки свечи, выбрал создающую настроение музыку, наводнившую весь дом. Это помещение никогда еще не было так прекрасно. Разве ей устоять?
У него пересохло во рту, дрожали пальцы. Пока он поспешно принимал душ и брился, ему стало понятно, насколько все это важно для него.