Под звуки музыки мы отчалили на королевской барке, с которой спешно сорвали ткани цветов королевы Екатерины с ее эмблемами и заменили их гербами Анны. Со всех судов доносились до нас веселые звуки тромбонов, крумгорнов[35] и труб, дробь барабанов. Сэр Стивен Пикок, лорд-мэр Лондона, превзошел самого себя, создавая атмосферу всенародного торжества в честь того, что новая королева вступит в Лондон и предстанет перед своими подданными всех сословий.
Служить ей в то время было просто чудесно. Я пришла в такое сильное и радостное возбуждение, что казалось — вот-вот полечу. Впрочем, не будем забывать и о том, что между Анной и Генрихом иногда случались размолвки — чаще всего из-за того, что король расточал свое внимание другим дамам, а Анна была уже на шестом месяце беременности. На прошлой неделе она отважилась на людях сделать замечание его величеству за то, что он заглядывается на дам, а Генрих рассердился и резко бросил:
— Лучше бы вам смотреть на такие вещи сквозь пальцы, мадам, и привыкнуть мириться с ними, как делали прежде те, кто знатнее вас!
Она не посмела ничего ему возразить, но я понимала: Анну весьма обескуражило то, что король назвал других королев «более знатными» — она ведь изо всех сил старалась превзойти свою предшественницу. Некоторое время после этого Анна всячески ублажала Генриха, потакая ему во всем. Если она позволила себе вспышку гнева, то король — помня о ее положении — простил ее. Ведь в конце концов, все прорицатели и астрологи дружно обещали его величеству, что родится мальчик. И влюбленные, обсуждая предстоящую коронацию, ворковали как голубки.
Моя жизнь тоже стала более спокойной: я больше не носила писем ни Кромвелю, ни Анне. Главный секретарь его величества стал теперь смотрителем королевской сокровищницы (этот пост был символическим, но очень почетным) и канцлером казначейства (а вот это уже была реальная власть). Ну, а если Анна и отваживалась обмениваться любовными посланиями с Уайеттом, а то и с Перси, это меня, слава Богу, совсем не волновало. В этом смысле я была свободна.
Увы, я не могу сказать того же о своем сердце — впервые в жизни оно было занято. Том Сеймур редко бывал при дворе, поскольку его то и дело посылали с различными поручениями то по стране, то на континент. Но когда он оказывался под рукой, я, переняв кое-что из тактики Анны Болейн, старалась держать его на некотором расстоянии. Поцелуи — пожалуйста, ласки приводили меня в восторг, но я наотрез отказывалась оставаться с Томом наедине. Результат превзошел все ожидания. Мысль об ухаживании, над которым он раньше только смеялся, теперь овладела им и заставила попотеть: Том присылал подарки из Франции и посвятил мне несколько очень слабых сонетов, но я и таким была несказанно рада и писала ему любовные письма в ответ. Все-таки я входила в свиту королевы — так, может быть, в один прекрасный день я смогу выйти за Тома замуж и тогда уж не стану отказывать ему ни в чем. Да, я брала пример с Анны, стараясь подражать ей в том, как надо обращаться с мужчинами.