Нелишне напомнить, что все эти успехи были достигнуты всего лишь 10 самолётами, из которых три относились к уже безнадёжно устаревшей модификации ДБ-ЗБ. Первый же вылет на «Бостоне»-торпедоносце состоялся 29 сентября, второй — на следующий день. Оба летчика (помкомполка майор И.Н.Пономаренко и командир 1 — й эскадрильи капитан Н.Г.Константюк) доложили о победах (не подтверждены), что окончательно «оформило допуск» «Бостона» к боевой работе в качестве торпедоносца-«охотника». В октябре масштабы боевой деятельности на дальних коммуникация противника мыслились ещё шире, тем более что с 27 сентября в командование частью вступил ветеран полка, энтузиаст дальних полетов майор И.И.Борзов, но эти надежды не оправдались.
Внешне картина почти не изменилась. Летчики совершили рекордное за год число вылетов и сбросили максимальное количество торпед. Заявленное число побед осталось таким же, как в сентябре, но… Во-первых, снизилась интенсивность использования самолетов. Если в сентябре на каждый исправный самолет приходилось по 4,5 вылета в месяц, то в октябре — только два. И это при том, что в течение октября полк практически не отвлекался на решение других задач и сделал всего два вылета одиночных А-20 на минные постановки. Главной причиной сложившейся ситуации, безусловно, стало значительное ухудшение погодных условий в осенний период. Вылеты осуществлялись только в течение 22 суток месяца, причем зачастую самолеты взлетали лишь затем, чтобы спустя час — полтора вернуться на базу, не сумев пробиться через сплошной фронт низкой дождевой облачности.
Вот типичная картина боевого вылета в изложении ветерана полка А.В.Преснякова: «Вчера мы не летали из-за сильного ухудшения метеоусловий. А сегодня майор Борзов приказал мне произвести разведку погоды. Над Эстонией мы попали в сильнейшее обледенение и чуть не разбились. Постепенно нижняя кромка тумана прижала нас к самым макушкам деревьев, но мы продолжали лететь по маршруту на бреющем. Вдруг началась сильная морось, и машина почти мгновенно покрылась ледяной коркой. Лед нарастал интенсивно. Самолет стал тяжелым, неповоротливым. Кое-как развернувшись, полетели обратно. Однако машина быстро теряла скорость. Моторы ревели на полном газу, но их мощности уже не хватало. А толщина ледяного слоя все увеличивалась. Верхушки деревьев мелькали под крыльями, чуть не цепляя за фюзеляж. Еще немного, и мы сядем на лес на территории, занятой врагом. В последний момент я сбросил торпеду. Освободившись от тысячекилограммового груза, самолет стал легче. Его скорость увеличилась километров на двадцать. А секунд через пять или семь мы выскочили из мороси. Медленно освобождаясь от ледового плена, самолет лишь минут через сорок обрел свою обычную маневренность. Мы потеряли торпеду, и в Балтику не пробились.».