— Что вы тут делаете? Куда вы тащите эту пушку?
— Нам приказано оттащить ее в сторону. В стволе застрял снаряд, стрелять из нее нельзя.
— Что значит — нельзя стрелять? — агрессивно спросил офицер.
— Ее заклинило, господин офицер.
— Стреляйте! Нельзя убирать пушки с позиций, вдруг французы нас опять атакуют!
Глядя на море мертвых тел между позициями русских и французов, герцог подумал, что новая атака вряд ли возможна, но офицер приказал:
— Стреляйте из пушки! Стреляйте по врагу! Чем больше проклятых захватчиков будет убито, тем лучше!
Один из солдат послушно вставил пальник в ствол пушки и сказал:
— Мы уже много раз пытались это сделать, сэр, снаряд никак не выходит.
— Ну так попытайся еще раз! — накинулся на него офицер.
Солдаты подчинились приказу.
Раздался взрыв, и герцогу, наблюдавшему за происходящим, вдруг показалось, что все вокруг превратилось в бушующее пламя…
Зоя открыла входную дверь. На ступеньках стояли двое слуг, которые сопровождали ее в поездке.
Она очень удивилась, увидев слуг здесь, потому что была уверена, что они уже на пути в Санкт-Петербург.
Зоя улыбнулась:
— Добрый вечер! Что случилось?
— Мы просто не знали, что нам делать с его светлостью, мадемуазель, — на ломаном французском сказал старший из слуг.
Зоя не поняла его, и Жак пояснил:
— Мадемуазель, они говорят, что этот месье сообщил им, что хотел навестить вас, когда взорвалась пушка. Трое солдат погибли. Убит один из слуг его светлости и его лошадь, а еще камердинер месье. Сам месье тяжело ранен.
Сердце Зои сжалось, и ей стало трудно дышать.
— Кто этот месье? — спросила девушка, хотя уже знала ответ.
Она сбежала вниз по ступенькам и перешла через улицу.
Бок кареты был серьезно поврежден обломками взорвавшейся пушки. Заглянув в открытую дверцу кареты, Зоя увидела окровавленного герцога, лежавшего на заднем сиденье.
— Дом его светлости здесь, в Москве, закрыт, и там никого нет, — извиняющимся тоном произнес один из слуг. — Мы не знали, куда его еще можно отвезти.
— Правильно сделали, что привезли его сюда, — успокоила его Зоя.
Затем она обратилась к Жаку:
— Скажи им, чтобы они поднимали его очень осторожно, как можно осторожнее!
После того как мужчины внесли герцога вверх по лестнице и положили на кровать в единственной свободной спальне, Зоя с отчаянием спросила Мари:
— Он…не умер?
Неудивительно, что она задала этот вопрос, ведь в лице герцога не было ни кровинки, он выглядел совершенно неподвижным. Казалось, жизнь покинула его.
— Он не умер, мадемуазель, — живо ответила Мари, — и если будет на то воля божья, мы его спасем.