Сегодня бесноватому придется выступить с очередной речью. Волк снова залает. Но никогда еще Гитлеру не было так трудно разговаривать с немцами. Праздник людоедов сорвался. Десятилетие превратилось в панихиду по мертвым дивизиям. Богини мщения, эринии, уже проходят по улицам немецких городов. Они подсовывают под двери конверты: это письма фрицев… Эринии несут весть о разгроме немецких армий на Волге, на Дону, на Кубани, на Неве. Где то счастье, которое сулил бесноватый немцам? Десять лет он царил и правил. Пришел день ответа.
Маленький человек с усиками приказчика и с повадками кликуши взойдет на трибуну, как на эшафот. Конечно, его еще охраняют верные эсэсовцы. Конечно, крикуны еще орут «хайль». Конечно, ему еще аплодируют все воры Германии и его еще обожают, все ведьмы Брокена. Но бесноватый кончится: к своим именинам он получил вместо пирога с десятью свечками десять поражений.
Он снова пролает: «Мы — немцы. Я — солдат. Большевики оказались сильнее, чем мы думали. Но мы — немцы. Но я — солдат. Зима оказалась страшнее, чем мы думали. Но мы — немцы. Но я — солдат. У меня еще есть резервы. Весной я еще наскребу дивизии. Я хочу победить». И чернь в ответ заревет «хайль».
Он продулся, этот шулер с усиками приказчика и с душой людоеда. Он промотал Германию. Он раскидал свои дивизии под Сталинградом, на горах Кавказа, в степях Калмыкии. Все, что немки породили, он способен проиграть за одну ночь. Он ведь не ест котлет, этот вегетарианец: ему нужны каждый день тысячи трупов. Он ведь не пьет вина, этот трезвенник: ему нужны каждый день тонны человеческой крови. Он ведь не курит, этот любитель чистого воздуха: ему нужны каждый день сожженные города.
Десять лет фрицы и гретхен превозносили Гитлера. Десять лет вместе с ним они убивали и грабили. Вместо кадильниц — пепелища. Вместо вина — кровь. Они жгли книги. Они травили мысль. Они придумывали новые казни. Они изобретали новые пытки. Они глумились над человеком, над добром, над свободой, над светом простой человеческой жизни. Десять лет. Теперь идет год расплаты.
Есть библейское предание. Когда тиран Вавилона, поработивший окрестные народы, пировал в своем дворце, незримая рука написала на стене три слова: «Мене. Текел. Фарес» — «Взвешено. Подсчитано. Отмерено». В тот час армия мщения уже шли к Вавилону. Грехи тирана были взвешены. Его преступления подсчитаны. Возмездье отмерено.
Еще немцы топчут Европу. Еще немцы в Ростове, в Харькове, в Орле. Еще семь миллионов чужеземных рабов томятся в новом Вавилоне. Но уже на стенах дворца где немецкий людоед запивает морковку бочками человеческой крови, рука истории пишет роковые слева: «Мене. Текел. Фарес».