Немецкие офицеры острят: «В 1943 году мы будем на Миссисипи, а Рим передаст очередную сводку: „Вчера мы в трехтысячный раз храбро бомбили Мальту“. Итальянские офицеры отвечают на это следующим анекдотом: „Фюрер недавно позвонил дуче: „Почему вы так долго не берете Мальту?“ Дуче ответил: „Ничего не поделаешь — Мальта тоже остров…““».
Нанимая Муссолини, Гитлер, конечно, знал, кого он нанимает: память о Гвадалахаре была еще свежей. Италия объявила войну Франции за четыре дня до падения Парижа, когда французская армия была разгромлена, но тщетно солдаты Муссолини пытались прорваться к Шамберн и к Ницце. Им удалось всего-навсего занять пограничный городок Ментону. После этой воистину эпической «победы» итальянцы долго отдыхали. Гитлер торопил, но Муссолини отнекивался. Наконец сорокамиллионная Италия двинулась на крохотную Грецию. Мир увидел поучительное зрелище:, необученные, плохо подготовленные к войне греки били итальянские дивизии. Гитлеру пришлось притти на выручку итальянцам.
Легко догадаться, как расценивают немцы доблесть своих союзников. Вот письмо из Мальхова (Мекленбург) одного крупного инженера, выражающего оценку гитлеровской интеллигенции: «Я не понимаю, где все-таки итальянские солдаты? Итальянцы могли бы нам помочь большими контингентами, но они нам не помогают. В Германии все настроены против итальянцев. Они только и глядят, где бы им чем-нибудь попользоваться. Нам приходится делать хорошую мину при плохой игре. Но после войны мы им предъявим счет». Вот другое письмо, судовладельца из Бремена: «Как долго Роммель продержится в Африке — это вопрос подвоза. Если с целью концентрации всех наших сил на восточном фронте мы откажемся от африканского театра военных действий, это будет для дуче горькой пилюлей. Тогда Англия сможет предложить Италии сепаратный мир на выгодных условиях, чтобы отколоть ее от нас. Единственное место, где Италия хорошо укреплена и трудно уязвима, — это Бреннер… А вы знаете, что такое „реальная политика“…»