Она продолжает: «Рексисты теперь боятся показываться. Меня все обходят стороной». Она рассказывает о соседе: «Со мной он перестал разговаривать. Он сказал, что, когда кончится война, они сведут счеты».
Фернанд, встревоженный, спрашивает жену, не грозит ли ей опасность. Элизабет отвечает: «Они не начнут сводить счеты, пока страна еще оккупирована армией», — она не добавляет «немецкой», но она вставила слово «еще»: она понимает, что немцы не будут вечно править Бельгией.
Родился третий ребенок. Элизабет одна. Никто к ней не приходит. Она получила две тысячи обесцененных франков от немцев. Она купила картошки и полфунта масла. Она жалуется мужу: «Масло прогорклое, а ведь цена какая…» Она чувствует во рту, горечь: это привкус измены. Она говорит «а ведь цена какая» и не понимает, что это — цена измены.
Пришел старый крестьянин, отец Фернанда, поглядел на своего крохотного внука и ушел. Элизабет, описывая это, кончает так: «Он опять ничего не сказал мне и стоял ко мне спиной, но я видела, что у него мокрые глаза…»
Когда будут «сводиться счеты», когда народы будут судить палачей и предателей, они вспомнят не только могилы и развалины, они вспомнят и слезы старого крестьянина из деревни Доссульс над своим внуком, над сыном изменника.
Элизабет писала мужу: «Здесь нечего есть, все отбирают». Что делал Фернанд, прочитав такое письмо? Отбирал добро у крестьян Украины. Он воевал за Гитлера. Советская пуля закончила его недолгую, но дурную жизнь.
Читая эти листочки, думаешь не о нем, не о маленьком и глупом изменнике, нет, думаешь о большом сердце народа, о прекрасном чувстве, которое украшает и чахоточного Эрнеста, и старых родителей Фернанда, и его сестренку, и всех крестьян Доссульса, — о верности. Верность сделала простых людей героями.
27 июня 1942 г.
В Париже возле Порт-Сен-Дени много лет стаял на своем посту бородатый полицейский. Его длинная борода веселила парижан, и к ней привыкли, как к арке Сен-Дени. Когда Париж захватили немцы, бородатому полицейскому предложили встать на свое место. У него отобрали револьвер, но ему оставили белую палочку, чтобы регулировать уличное движение. Рядом поставили немца с револьвером. Бородатый полицейский оказался честным французом: он умер от обиды.
Престарелый маршал Петэн не умер от обиды. У Петэна был маршальский жезл: он получил его за отвагу защитников Вердена. Немцы смекнул, что жезл маршала сможет сойти за палочку полицейского. Маршал стал на перекрестке Франции — без оружия, но в мундире и с палкой. А рядом с ним стал Штюльпнагель: немец при оружии.