Так они и доехали. Перед девочками был пустынный морской берег – просто степь становилась просто морем. Тоскливо мотались туда-сюда волны, слабый влажный ветер лениво поддувал, принося с собой запах водорослей. Пухлая, точно подушка, туча, накрыла солнце. Она была одна на всём небе, но ухитрилась зависнуть именно в этом месте. Как нарочно.
Зачем оно нужно – солнце?
Теперь – зачем?..
Гликерия заглянула в лицо Оле. Даже сейчас, с каблуками, провалившимися в песок, Оля была выше новенькой, так что Гликерия смотрела на неё снизу вверх.
Она не жалела. Не говорила, что сочувствует. Не причитала – какой подлец он, Макушев. Гликерия спросила только:
– Ты действительно его очень любишь?
И Оля ответила, что, конечно, да. Её страдающая душа и пылающий мозг не знали другого ответа. Она знала, конечно, что, когда тебе изменяют или перестают любить, это обидно и больно, но сама ощутила это в первый раз. Да ещё в такой неожиданный момент. Что же он, Сашка? Час назад был таким героическим, таким смелым – и тут же подло переметнулся к новенькой. Которая вот она – стоит тут. И сейчас, кажется, начнёт уговаривать, убеждать, что надо перетерпеть, забыть, найти другого – и всё такое.
Однако новенькая не уговаривала. Она снова зачем-то спрашивала – хотя Оля совершенно не могла сейчас отвечать ни на какие вопросы. Ну разве что кроме этого:
– Прямо вот любишь его, да?
– Люблю!
– Это настоящая любовь? Ты уверена? Любовь?
– Да! Мы вместе уже так давно, у нас всё по-настоящему, мы были друзьями, мы встречаемся…
– Так друзья или любовь?
– Сначала друзья, а сейчас – любовь!
– Любовь. – Гликерия вздохнула и горько-горько повторила: – Понятно…
Оля похолодела. Ещё пару секунд назад она думала о Гликерии хорошо: ведь там, на кладбище, она так решительно и беспощадно дала влюблённому Сашке отлуп. А сейчас… Сейчас, наверное, она готова рассказать о своём истинном отношении к нему. И ещё борется с собой – узнав, что у Оли к Сашке такое настоящее и сильное чувство. Неудобно ей всё-таки делать больно другому человеку. Неудобно – но приходится. О ужас!..
Господи, так зачем же Гликерия сюда её привезла?! Где они находятся? Где город, где что – совершенно непонятно! Оле не хотелось слышать, как Гликерия сейчас начнёт рассказывать о своих готических чувствах к Макушеву, убеждать, что они друг другу действительно подходят – это будет невыносимо! Хотелось убежать – но только в какую сторону? Оля даже дёрнулась куда-то вправо, но Гликерия схватила её за руку.
– Любовь – это здорово, – сказала Гликерия. – У меня любви никогда не было. Знаешь, Оля, мне кажется, что раз это у тебя настоящая любовь, то придётся за неё страдать.