Адвокат Гликерии – её мама, аккуратно поддерживая юбку с длинной полосой засохшей грязи по краю, прошла и села как раз посередине пустоты.
Вот это оказалась мама… Теперь было понятно, почему её девочка такая странная и своевольная. Казалось, что чёрный цвет одежды мамы ещё более чёрный, чем чёрный цвет одежды девочки. Чувствовалось, что мама ни капельки не боится выделяться и получает удовольствие от своего наряда. Всё у неё было подобрано тщательно и с любовью. Блестящие чёрные волосы, жёсткий корсет на тонкой талии, широкие, длинные – до пола, юбки с роскошными кружевами по подолу – ну всё, всё не позволяло оторвать от этой мамы взгляда. Она, как и её доченька, была неприступна и спокойна. Будто подсвеченное изнутри лунным светом, её лицо казалось фарфоровым, однако тёмные глаза с тяжёлыми веками не блестели, были тусклыми и печальными, а потому выглядели старыми, неподходящими к фарфоровому лицу, очевидно, улучшенному капитальным макияжем. Поэтому было непонятно, сколько маме Гликерии лет.
– А мы вот вашу девочку обсуждаем… – первой, как хозяйка дома, была вынуждена выступить Марина Сергеевна.
– Вижу, – кивнула мама. – Так что же она натворила?
– Она неправильно одевается, – под давлением коллег по комитету была вынуждена высказаться Лана Бояршинова.
Мама Гликерии повернулась к ней.
– Так у вас в школе есть единая форма? Тогда мы обязательно её купим. Обещаю. А ещё что?
– Ну…
Разговор зашёл в тупик. Завуч призывно смотрела на Марину Сергеевну, Марина Сергеевна совершенно честно разводила руками – потому что и правда не знала, что сказать. Представители ученического комитета просто молчали. И пока руководители переглядывались, раздался голос Сашки Макушева:
– Да нет у нас никакой формы. Просто мы с Гликерией, вот… Представители субкультуры. И нас…
– Я не представитель! – мотнула головой Гликерия.
– А я да! Ну, в общем… Нас за нашу одежду…
– Конечно! – Завуч по воспитательной части, наконец, овладела ситуацией. – Нарядились какой-то нечистью. Чёрный – цвет зла, тьмы, негатива… И получается, что вы это всё и проповедуете.
– Вот оно в чём дело… – Мама Гликерии поднялась со стула и неторопливо пошла между парт к доске. – Тогда позвольте мне защитить своего ребёнка. Я точно знаю, что Гликерия ничего не проповедует. А если речь у нас идёт о предпочтении в цветах – всего лишь! – то мы с вами вообще должны радоваться – значит, других проблем у наших детей нет!
– То есть вы защищаете желание детей уйти во все эти депрессивные субкультуры? – воскликнула чья-то мама.
– А вы знаете, что во все эти культуры сбиваются в основном те подростки, у которых или комплекс неполноценности, или психические травмы, или проблемы с социализацией? – поддержала её другая. – И вот они себе придумывают какой-то там особенный мир – потому что в обычном мире прижиться не могут. А зачем нашим нормальным детям попадать под их влияние?