Даже здесь каждая мелочь своею роскошью превосходила всякое воображение. Серебряные фонари, мягкие подушки, пледы из меха соболя — все ослепляло глаза богатством; и сам экипаж так легко подпрыгивал на рессорах, к тому же значительно увеличивавших скорость, что ей казалось, будто она опирается на облако лебяжьего пуха!
Николас Уэстон и лорд Чард путешествовали в карете рядом с нею, но Хьюго сопровождал их верхом, так как лорд Чард сам предложил ему взять с собою одну из принадлежавших ему лошадей.
— В Клантонбери есть множество превосходных чистокровок, из которых вы сможете выбрать любую, — говорил он. — Но если вы пожелаете ехать на одной из ваших, мы будем только рады. Я лично предпочитаю своих собственных лошадей всем остальным.
— Я тоже, — ответил Хьюго, не желая ни в чем от него отставать, но Леона знала заранее, что когда он прибудет туда, то наверняка не упустит случая прокатиться на великолепных породистых скакунах герцога, будучи совершенно уверенным, что они намного превосходят всех тех, которыми он когда-либо обладал.
«Бедный Хьюги», — подумала она, и сердце ее сжалось, пока она смотрела ему вслед из окна экипажа, мерно катившегося по подъездной аллее. В новом костюме для верховой езды он выглядел на редкость элегантно, и вместе с тем она ясно ощущала окружавший его налет вызова. Он как будто противопоставлял себя такому громадному неравенству; и у нее вдруг создалось впечатление, что при всех его недостатках в нем было нечто до такой степени дерзкое и блестящее, что, как бы ни расценивать его поступки, смелость искупала многие из его грехов.
Лорд Чард и Николас Уэстон завели продолжительный спор по поводу сравнительных цен на землю в этой части графства. Леона забилась в угол экипажа и через некоторое время, так как было довольно тепло, откинула шаль с плеч.
Она заметила, как лорд Чард один или два раза мельком взглянул на нее, и спрашивала себя, не приходило ли ему на ум в этот миг, каким убогим кажется ее вид по контрасту с роскошным убранством его экипажа. И тут же она упрекнула себя.
«Я должна была пойти на это ради Хьюги, — внушала она себе. — Для Хьюги наш отъезд в Клантонбери — единственный путь к спасению. Что бы мне ни пришлось испытать, как бы неловко я себя ни чувствовала, все будет оправданно, если груз благополучно достигнет берега».
Когда они проезжали через деревню, Леона увидела на размокшей от недавнего дождя глине отпечатки конских копыт, ведущие вдоль излучины реки в сторону дороги на Лондон. Она украдкой взглянула из-под ресниц на лорда Чарда, но тот был всецело поглощен беседой с Николасом Уэстоном и, судя по всему, ничего не заметил.