– Карлос! Не говори так, вдруг Вилли все-таки жив. Надо надеяться… сам же сказал. Когда подъедем ближе, я смогу определить точнее.
На кладбище полицейские рассредоточились по периметру и с включенными рациями пошли искать Вилли. Дебрен припал к экрану прибора.
– Вон огонек, он в здании. Здесь есть здание? Ну, конечно, есть – костел. Вилли в храме! Ох, чего ж мы сразу о плохом-то?! Вовсе он не захоронен!
Комиссар сорвался с места и побежал по кладбищу к виднеющемуся костелу. Карлос поспешил за ним. Сотрудники тоже получили задание ориентироваться на костел, но осматриваться и по сторонам. А всех подозрительных задерживать!
Дверь в костел оказалась запертой. Полицейские остановились. К церкви всегда отношение особое, и тут сразу ломать и крушить не хотелось.
– Вилли! – закричал Дебрен, поднимая лицо кверху, словно пытаясь докричаться до окон.
И именно в этот момент раздался оглушающий звук, словно небеса разверзлись. Затем донесся нечеловеческий вопль, сливающийся со звоном разбивающегося стекла. До конца своих дней Дебрен не забудет этого зрелища – огромное красивое витражное окно костела как будто взорвалось и разлетелось на множество мелких осколков, а в облаке разноцветных осколков с неба летело человеческое тело и визжало оглушающе. Полицейские замерли. Никто не кричал: «Ложись! Пригнись! Атас! Шухер!» Или просто – «Караул!» Все остолбенели от неожиданности. Со стороны в этом зрелище наблюдалась даже какая-то красота, словно раскололась радуга. А расколола ее какая-то безумная женщина, летевшая сверху. Дебрен тоже был ошарашен. Настолько, что даже не поднял руки, чтобы защитить себя или хотя бы свое лицо от разноцветного стеклянного дождя. А ведь он находился в эпицентре происходящего, ближе всех к костелу и к разбившемуся окну-витражу. И вот летящее тело накрыло его просто плашмя. Комиссар не почувствовал сразу боли, а лежащая на нем женщина захрипела, словно потеряла свой голос в полете. Но потом из ее глотки снова вырвались устрашающие звуки, словно заревела иерихонская труба.
Дебрену, фактически бездыханному – свалившаяся с небес женщина вытеснила из него весь воздух, – показалось, что стены костела содрогнулись.
Женщина, лежащая на комиссаре, пискнула:
– Больно, однако.
Листовец дрогнул ресницами.
– Аграфена, ты? Не может быть…
– Почему не может? – как-то даже обиделась она. – Это я… вроде. Я так сорвалась жутко. Высота… Больно.
– Мне что-то тоже больно, – откликнулся полицейский, очень часто мигая и пытаясь начать дышать.
– Я так долго летела… – Аграфена задумалась. – Просто не знаю сколько. Ужас!