Преданность идее монархии была в жизни Ришелье самой главной, она была не только обоснована умственно, но и глубоко прочувствована им. Не удивительно, что это глубокое чувство распространялось и на личность короля, в котором нация видела своего властителя.
Мы все хорошо знакомы с этим чувством, помогающим преодолевать препятствия и создавать новое. Примеры его мы видим и в своей жизни, и в истории: это преданность своей семье, государству, религии. В Житиях святых мы находим удивительные примеры преданности вере, в биографиях героев — преданности своей Родине. Есть, однако, случаи — Ришелье один из них, — когда человек предан другому человеку.
Стремящийся к власти не брезгует грязной интригой, бывает чудовищно жесток. В таком случае чувства преданности нет и в помине. И все-таки в очень редких случаях такая комбинация возможна. В результате получается нечто невообразимое — например, Бисмарк. Он был предан Гогенцоллернам до глубины души, целью всей его жизни было возвеличение императора. Таким же был и Ришелье.
Я хочу провести четкое различие между преданностью идее или принципу и преданностью личности или династии. Подчеркну, что оно не кажется мне пустячным. Пусть кто-то предан какой-либо общей идее, например идее патриотизма или религиозной идее, и в то же время полон честолюбивых планов достичь при этом власти. Между его преданностью идее и стремлением к власти нет никакого противоречия, — одно помогает другому.
Совсем другое дело, когда кто-то служит другому человеку: эгоизм честолюбца в конце концов уничтожит чувство преданности, если оно даже было вначале в его душе.
Такой борьбы никогда не было в душе Ришелье. Если бы стремление к власти было главной страстью его души, он наверняка вступил бы в переговоры с Гастоном, братом короля, потому что король был очень долгое время бездетен, и Гастон считал себя — и не он один — наследником французской короны. Ришелье не сделал этого и оставался верен королю даже тогда, когда король тяжело болел и многие думали, что он вот-вот умрет. Он был предан королю, хотя хорошо понимал, что после его смерти он будет сослан.
Интересно, что в Ришелье всегда чувствовалась военная жилка даже тогда, когда он занимался делами государства или дипломатией. Справедливо говорят о наследственности и о том, как она влияет на наше поведение. Мне кажется, гораздо важнее те впечатления, которые мы получаем, когда вступаем в тот период нашей жизни, что зовется юностью. Ришелье в этот момент учился в военной академии и лишь благодаря случайности выбрал духовную карьеру вместо военной. Об этом будет более подробно рассказано во второй части нашего исследования.