Другим примером непрерывного действия глупости и упрямства было постоянное предпочтение младшего сына старшему.
Гастон, сначала герцог Анжуйский, потом герцог Орлеанский, единственный брат короля, не был пустышкой, как это утверждают в один голос историки. Но о нем у нас пойдет речь чуть позже.
В течение двадцати трех лет он был номинальным наследником французской короны, поскольку его старший брат не имел наследника мужского пола, и в течение тринадцати лет считался законным наследником престола, поскольку неспособный к деторождению король не жил со своей женой. Не удивительно, что он стал главной фигурой в глазах тех, кто деятельно трудился над тем, чтобы свергнуть короля и начать смуту в государстве. Прекрасно зная об этом, его мать по-прежнему не переставала восхищаться им, и он всегда находил у нее поддержку, устраивая заговоры против короля. И делала она это только из-за того, что чувствовала уколы своему чудовищному самолюбию. Все кончилось тем, что она сама кинулась сломя голову в интриги и заговоры, вынуждена была бежать после их раскрытия за границу, где и умерла.
Благодаря указанным свойствам ее характера в годы ее регентства государством управляли сплошь некомпетентные люди.
Но пожалуй самым ярким примером ее глупости может служить воспитание ее старшего сына.
Все, чего Людовик XIII достиг как король, он достиг благодаря самому себе, да еще благодаря своему отцу, которого он боготворил и память о котором была для него священна. Все его недостатки были обусловлены, с одной стороны, его природой, а с другой — по большей части — тем, что он был противен своей глупой матери. Чтобы помешать ему начать править самостоятельно, она даже распустила слух, будто он умственно отсталый; что же тут удивительного, если юноша стал раздражительным и упрямым со своими наставниками, а затем и друзьями. Ей он также обязан тем, что плохо учился, и еще тем, что для него стало привычкой затаивать гнев и обиду.
При такой природе и характере, как у него, от его воспитателей, и прежде всего от его матери, требовались деликатность и мудрая осторожность, чего, конечно, не было. Упрямая женщина, заметив у мальчика упрямство, захотела сломить упрямство с помощью дисциплины, разумеется предоставив это делать другим. Где же этой глупой женщине было знать, что дисциплина без чувства любви к ребенку не только бесполезна, но и губительна. Предоставленный своим воспитателям, мальчик обращал на себя внимание матери только тогда, когда он чем-нибудь выводил ее из себя, на большее ее просто не хватало.