— А потом вы вернетесь во Флоренцию? — спросил молодой человек.
Она покачала головой.
— Нет. У меня здесь есть работа.
Она остановилась, затем продолжила:
— Точнее, дядя Аликс нашел мне работу. Я составляю каталог частной коллекции Пэтси Девон, вдовы Гэса Девона. Его семья ранее занималась радиоаппаратурой. Но он вышел из компании и удачно поместил свой капитал, как я догадываюсь.
Антония с энтузиазмом стала рассказывать ему о Девонах.
— Когда Гэс Девон удалился от дел, он переехал в Европу и осел здесь, в Венеции. Много лет он покупал разные вещи: картины, скульптуры, книги, ранние модели радиоприемников и граммофонов, пластинки. Все это сейчас в ужасном беспорядке. Вещи сложены в кучу на верхнем этаже палаццо, в котором живет вдова. Этаж никогда не использовался, и на нем очень сыро, штукатурка сыплется с потолков, это вредно для живописных работ, вещи пылятся и покрываются плесенью…
Патрик смотрел на нее и думал, что она выглядит совсем по-другому, говоря на отвлеченные темы. Ее лицо становится подвижным, полным жизни.
— Насколько я понял, вы останетесь в Венеции и после того, как истечет срок аренды этого дома? Одна?
Девушка слегка покраснела, опустила глаза и кивнула.
Его глаза сузились. Что значит этот взгляд? Она что-то скрывала или недоговаривала. Но что?
— Вы постараетесь найти другую квартиру или остановитесь в пансионате? — спросил молодой человек.
— Меня пригласили переехать в палаццо до тех пор, пока я не окончу мою работу, — ответила Антония. Затем быстро добавила: — Мне бы не хотелось покидать этот дом. Мне нравится жить здесь. Дом маленький, уютный, а сады — такая редкость в Венеции. Этот похож на сон.
Его взгляд скользнул от розового дома к фиговому дереву, далее к оливковому, растущему рядом, вьющимся розам на стенах, апельсиновым деревьям, стоявшим вдоль стены в огромных терракотовых горшках.
— Прекрасно, — согласился он. — Это фиговое дерево покрыто плодами. Я всегда хотел иметь такое собственное дерево и рвать с него плоды, когда захочу.
— Срывайте, — разрешила она, улыбаясь. — Здесь их так много, нам все равно все не съесть.
— На самом деле можно?
Он улыбнулся, встал и сорвал один из крупных плодов в форме груши. Патрик разломил плод и предложил Антонии половину. Девушка поднесла плод ко рту, стали видны ее белые зубы, которые она вонзила в мякоть. Патрик сделал то же самое, но вдруг замер: его взгляд скользнул по ее левой руке.
— Это обручальное кольцо?
Антония дернула руку вбок, как будто пряча ее. Фига выпала из ее пальцев и покатилась по скамье.
Патрик нагнулся и схватил ее за руку, стараясь разглядеть громадный бриллиант, окруженный более маленькими, в искусно сделанной платиновой оправе.