— Я буду счастлив с любой женой, лишь бы была побогаче, — небрежно возразил граф.
На следующий день он уехал в Лондон, прихватив с собой кое-какие наиболее ценные вещи, отобранные для продажи.
Первым ему попался под руку сервиз из севрского фарфора, которым так дорожила покойная графиня, мать Манеллы.
Напрасно девушка пыталась уговорить дядю отказаться от своей затеи.
— Не будьте дурочкой, — довольно грубо ответил он ей. — Вам известно, что я нуждаюсь в деньгах, которые по большей части будут истрачены на вас.
Ведь ради вас я собираюсь открыть Эйвонсдейл-хауз на Беркли-сквер в Лондоне.
Манелла взглянула на дядю с неподдельным изумлением.
— Это же вам не по средствам! — воскликнула она. — Папа всегда говорил, что содержание этого особняка очень дорого. В Эйвонсдейл-хаузе должно работать не менее дюжины слуг!
— Я знаю это не хуже вас, милочка, — процедил сквозь зубы граф Герберт, — но я закрою это имение, оставив здесь самый маленький штат — на случай, если надумаю как-нибудь летом приехать сюда с гостями.
Заметив, как окаменело лицо Манеллы, он примирительным тоном добавил:
— Вы же понимаете, что я должен произвести впечатление на будущую невесту, показав ей фамильное гнездо графов Эйвонсдейлов!
Дядя Герберт пробыл в Лондоне долго. У Манеллы даже забрезжила надежда, что ее взбалмошный опекун отказался от своей нелепой затеи и все может остаться по-прежнему.
С другой стороны, Герберт, возможно, обнаружил, что найти богатую невесту при его сомнительных достоинствах труднее, нежели он рассчитывал.
И вдруг вчера, без предупреждения, будто снег на голову, граф Герберт приехал.
Лишь только он объявился в сельском особняке, Манелле захотелось стать маленькой и незаметной и спрятаться подальше от своего «благодетеля», которого она ни капли не любила и искренне презирала.
Девушка привыкла считать Герберта, как мысленно называла его по примеру отца, ничтожным и отталкивающим. Эти качества были тем более заметны, поскольку у нее перед глазами был пример отца.
Едва поздоровавшись с ненавистным опекуном, Манелла заметила, что тот одет необыкновенно дорого и модно. Он прибыл в новеньком фаэтоне, запряженном парой отменных, прекрасно подобранных лошадей. По-видимому, ему все-таки удалось заполучить в невесты какую-нибудь особу с богатым приданым.
Для всех обитателей дома это было бы облегчением, ведь, поправив свое состояние, Герберт Эйвонсдейл забыл бы об их существовании и едва ли стал бы часто наведываться в сельский особняк.
Известие, сообщенное столичным гостем — вопреки здравому смыслу Манелла все никак не могла признать в нем хозяина, — будто пушечным залпом развеяло остатки ее спокойствия.