— Всех, кого немцы успели захватить на юге Украины, они гнали к переправе на Днепре недалеко от Херсона. Кто выбивался из сил, отставал — того пристреливали. Тысячи трупов женщин, детей, стариков лежали на полях. Их было так много, словно там шел бой…
Начался массовый уход в лес, к партизанам. Снималось с насиженных мест население целых деревень, шли в лес все — старые и малые, угоняли скот. Бежали к партизанам пленные. Были случаи перехода на сторону партизан больших групп румынских солдат и даже добровольцев. Но была у этого явления и оборотная сторона: в ряды партизан проникло немало провокаторов и шпионов.
А в это время наш Володя медленно умирал, видно, совсем уже немного ему осталось жить. Леля привезла его на линейке совсем больным, с постели он не поднимался.
Володя заболел туберкулезом еще задолго до войны. Было время, когда врачи приговорили его к смерти, но я знала, что он не умрет, чувствовала это каким-то внутренним чутьем. И действительно, Володя поправился, каверны зарубцевались и здоровье его настолько окрепло, что он прожил бы еще немало лет. Я любила Володю, как родного брата. Когда началась война, Володя мне сказал: «Война меня убьет». Так и вышло.
Умирающий Володя утешал нас:
— Хорошо, что я так болен… и не могу подняться с постели: гитлеровцы оставят вас со мной, когда будут отступать…
Мы с сестрой его не разубеждали, пусть думает так, но между собой говорили иначе. Если немцы прикажут всем выйти из города, что тогда будем делать? Володя не может встать, а мы его не оставим. Гитлеровцы пристрелят на наших глазах беспомощного Володю, а потом прикончат и нас… Мне вспомнилось, как расправлялись немцы с жителями Керчи, когда наши высадили десант. Папу тоже пристрелят, если погонят вон жителей из Бахчисарая: папа так слаб, что сейчас же отстанет. Конечно, мама погибнет вместе с ним, ведь она не оставит его…
Такие мысли в те дни тревожили не только нас, но и многих других людей.
Счастье освобождения было у порога Крыма. Но удастся ли дождаться его?
Вечером мы собрались у Вячеслава и стали обсуждать создавшееся положение.
Что же нам делать дальше? Ясно, что наша связь с партизанами оборвалась. Теперь уж никому не разрешается выходить за черту города. Жители прилесных деревень уходят в лес, а гитлеровцы жгут эти деревни. Нюся, по всей вероятности, тоже ушла и больше сюда не приедет. Надо думать о том, как нам уйти в лес.
— Мне удалось нащупать партизанского «водителя» — проводника, — сказал Вячеслав, — он обещал прийти за нашими пленными в авторемонтные мастерские и увести к партизанам.