Научно обоснованный ответ состоял бы в сборе проб земли и образчиков плесени, а также анализов крови у членов племени шемахоя. Проанализировать, синтезировать, свести в конечном счете результаты в круглую пилюлю, годную к употреблению. Двадцать пять миллиграммов «Шема». Как бы они назвали наркотик? «Имбедолом» или чем-нибудь в этом роде? Сначала он появится в научных журналах, затем — на черном рынке.
Бесспорно, в мозгу могут иметь место биохимические изменения, которые можно измерить приборами, зарегистрировать и, таким образом, изучить. Сам мозг можно рассматривать как аппарат для производства информации. Такой аппарат, как продвинутый компьютер, может производить сложные и недоступные на привычном уровне понимания подсчеты. Но разве возможно, чтобы мака-и имел подлинную власть над природой — силу, позволяющую вмешиваться в ее законы и изменять их по своему усмотрению? Что представляет собой природа, весь этот физический мир, как не информацию, закодированную химически и генетически? И теперь он, получивший доступ к информационным символам в их общности, совокупности, воистину держал на ладони хрустальный шар легендарных волшебников. Даже в состоянии «отходняка» после транса логика и рассудок сражались с этой фантастической грезой.
Последний пария из шемахоя имел свой «торч», не замешанный на мескалине, псилоцибе или ЛСД. Их транс был более специфичен по воздействию, нежели психоделические препараты. И мог превратиться в очередной ходкий продукт стараниями парафиновых выжиг-плейбоев Западного мира!
Двадцать пять миллиграммов мака-и. Или имбедола. Очищенного от прочих сопутствующих моментов. Поедания почвы. Деформации ноздрей. Чертовски выгодный товарец.
И все же для индейцев именно это в комплексе реальных и символических событий — почвы, спермы и окровавленных ноздрей — означало жизнь и смысл существования.
В жестяном убежище лагеря за оранжевой лентой липучки, разложенной для того, чтобы поймать их, они станут лишь тенями, утратив материальность.
Призраками, вышептывающими подлым караиба увядающие слова. Птицы из их голов разлетятся над бескрайней, неисчислимой по перьям прорвой вод, чтобы никогда не вернуться домой…
Когда они с Кайяпи окажутся у дамбы, он должен…
Но что? Что должен он? И что от него зависит? Кто направляет его туда?
Солнце вновь выглянуло на некоторое время. Они прошли сквозь облака мотыльков. Сквозь рои мух.
В полдень снова пожевали сушеной рыбы и разбухших лепешек. Облака стали гуще и вскоре привели за собой серую завесу дождя, окутавшую затопленный лес.