Пьеру ответили саркастическим взглядом.
— Жоам, обыщи его и лодку.
Как только человек по имени Жоам шагнул в их челнок, Пьер заметил, что рука Кайяпи незаметно опустилась за ножом, и вовремя схватил его за запястье.
— Все в порядке, Кайяпи, — это друзья.
И — Жоаму:
— Сам увидишь — я француз. Антрополог-социолог. Изучаю племя индейцев, которое находится под угрозой вымирания из-за этой треклятой дамбы.
Жоам стянул полиэтилен в сторону и стал рыться в куче сушеных припасов, медикаментов, одежды — сноровисто и профессионально выбросив оттуда зачехленный карабин Пьера и диктофон вместе со всеми записями.
Танец-песнь шемахоя прозвенела внезапно среди ветвей, как только он тронул кнопку воспроизведения. Оставшиеся в соседней лодке не видели, что он делает, — и вскинули винтовки.
— Хорошая машинка, — хмыкнул Жоам, выхватив диктофон из рук Пьера.
Из сумки он извлек паспорт Пьера, полевые заметки и дневник.
Паспорт он передал Изе. Она внимательно изучала французский документ.
— Значит, ты в Бразилии всего несколько месяцев — а между тем отлично говоришь на португальском. Где ты изучал язык, в Португалии?
— Нет, в Мозамбике.
— Тут нет визы в Танзанию.
— Зато есть виза в Мозамбик. Я переходил границу в свободной зоне, вместе с вашими товарищами по оружию, партизанами ФРЕЛИМО.
— Вот как, — пробормотала женщина недоверчиво. — Похоже на правду. Что ж, проверим.
Тем временем Жоам перелистал прочие бумаги Пьера и его дневник, прочитав наугад несколько отрывков.
Пьер навис над ним.
— Это заметки о народе, который близок к полному вымиранию. И сознает это. О народе, который сражается тем способом, который ему известен. В понятиях собственной культуры.
— Есть и другие способы борьбы, — оборвала его Иза.
— Именно! Есть путь борьбы, известный мне и вам. Это борьба политическая. Но бессмысленно этим дикарям принимать политические позы. Ах, как же все было иначе там, у народа маконде!
— Что ж, продолжай, мусью. Расскажи нам о маконде и ФРЕЛИМО. В подробностях.
Пьер криво усмехнулся.
— Чтобы выстроить себе алиби?
— Тебе нечего бояться, если ты человек доброй воли.
И Пьер поведал им о народе маконде, кочевавшем меж границ Танзании и Мозамбика, — о независимой африканской республике и колонии, которую правительство в Лиссабоне заставило стать неотъемлемой частью португальской метрополии, используя в качестве авторитарных аргументов крейсеры «Хьюи Кобра», бомбардировщики и напалмовые налеты. В городах и деревнях плакаты: белые солдаты с разноцветными младенцами на руках и под ними слова: «Мы все — Португальцы».