Но он обречен, и обреченность смешалась в его глазах с недоумением: как же так? Все так хорошо начиналось, было обещано много свежей, вкусной, беспомощной плоти, но свежая, вкусная плоть оказалась вдруг не беспомощной, у нее такие длинные железные клыки, они так больно жалят, и все побежали. А он оказался случайно первым у края бездны и упадет в нее тоже первым.
Сид погладил маленького демона по шейному гребешку. На святую Лулуллу ему смотреть не хотелось: все обман, все кобыле под хвост, амулет не помог. Сиду не забыть, как смеялся отец: первый раз на его памяти так громко смеялся, хлопая себя по бедрам руками, даже несколько раз рукавом по лицу провел, будто утирая выступившие слезы.
- Что, Сид, убедился в магических силах Дар-Фальковской деревяшки? Волшебный шарик! Чудесный дар королевы Лулуллы! Какой ты все же еще ребенок! А овечьи "орешки" в вино подмешать ей не пробовал? Говорят, что так поступают итано со своими беременными. Отличное, знаешь ли, средство. Извини, что не посоветовал вовремя.
Так раскраснелся от смеха лорд Дар-Эсиль, что сам стал похож на толстого и одышливого Дар- Фалько. Оторопевший Сид размышлял, выпрыгнуть ли в окно от этого ужаса или бежать за водой и звать на помощь.
- Шарик святой Лулуллы! — наяривал лорд-канцлер. — Надеюсь, ты его не выкинул? Будем топить им камин в зимнее время. Хватит на месяц, не меньше.
- Отец, не кощунствуй, — только и пробормотал Сид. Он не хотел спорить: там, за дверью, в окружении горничных-тейо и повивальных бабок, созванных со всего дариата Эсилей, стонала и билась на широкой кровати Сола. Комок окровавленных тряпок уже унесли вместе с тем, что в нем было завернуто — маленьким существом, увидевшим зеленые луны Аккалабата за неделю до срока. И всего на несколько часов.
Сид не заходил к Соле с тех пор, хотя прошло уже больше недели. Он не мог ее видеть — она не хотела видеть его. В его ушах стояли истошные вопли, от которых даже отец враз перестал смеяться и в нехорошую складку сложил жестокие губы, уставившись на Сида так, будто впервые его увидел:
- Мальчишки! Меня чуть не убили эти мальчишки! Я не хочу умирать из-за этих мальчишек! Я ненавижу мальчишек!
Она не угомонилась даже тогда, когда лорд Дар-Эсиль вошел в комнату, напротив, поддала жару, вцепившись ему всеми пальцами в руку, которую он не выдернул почему-то, камнем застыв у кровати, пожирая жену тем жадным взором, каким обычно в подземельях Дар-Аккала смотрел на корчившихся на дыбе несчастных, уже готовых во всем сознаться и дать показания на себя и на всех на свете.