Вдовствующая графиня продолжила:
— Твой подручный лакей пакует свои вещички, : пока я буду собирать твои. Вместе вы можете отправляться куда угодно. Подходящая парочка! Я не желаю тебя больше видеть.
— Но ведь это же смешно, Розалин, — произнес Хэнсон заискивающим тоном.
— Я тебя предупреждала! — повысила голос графиня. — Я тебя предупреждала в прошлый раз, что не потерплю интрижек с другими женщинами, пока ты принадлежишь мне. Что ж! Ты сделал свой выбор.
Теперь можешь убираться вон!
— Не будь смешной, Розалин, — увещевал миледи Хэнсон. — Ты знаешь, что я тебя люблю. На самом деле я хотел переговорить с этой девицей насчет подарка тебе на день рождения. Она искусная вышивальщица…
— Ты лжешь! Лжешь! — вскричала в негодовании вдовствующая графиня, утеряв самообладание. — Как я была глупа, что верила тебе! Не догадывалась, что тебя заботит только то, сколько ты сможешь вытянуть из меня.
Она сделала паузу, чтобы перевести дух. Зеленые глаза ее злобно сверкнули.
— Деньги — вот за чем ты охотился. Но тебя постигнет разочарование. Я аннулирую тот чек, что дала тебе. Ты не сможешь предъявить его раньше понедельника, а к тому времени он не будет стоить и клочка бумаги, на которой написан.
Хэнсон молчал, и тогда она добавила:
— Когда будешь уезжать, оставь здесь все подарки, что получил от меня, иначе я подам в суд, чтобы их у тебя забрать.
— Ты глубоко заблуждаешься, — пытался возразить Феликс. — Позволь мне объяснить… — Тебе нечего сказать мне! — в ярости прервала его жалкий лепет графиня. — Я слишком долго слушала твои байки, развесив уши. Ты все время обманывал меня, и с каждым разом становился все наглее. Теперь этому пришел конец. Убирайся из моего дома или тебя выпроводят силой!
Она направилась к выходу, но у порога задержалась и, обернувшись, резко сказала:
— Я не желаю ни видеть тебя, ни слышать о тебе впредь ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, я выразилась ясно?
Когда графиня пересекала холл, чтобы попасть в салон, от нее словно бы летели искры, так она была разгневана. Этого не мог не заметить Роджер, следовавший ей навстречу по коридору.
— Мама! — воскликнул он. — Нам надо поговорить.
— О чем? — спросила вдовствующая графиня. Она вошла в салон и попыталась отдышаться. Она твердо решила не открывать сыну причину того, что ее так взволновало. Графиня знала, что он будет рад услышать о ее разрыве с мистером Хэнсоном и о его позорном изгнании, но меньше всего ей хотелось сейчас доставлять кому-то радость, в том числе и собственному сыну, ибо она с данного момента сразу и бесповоротно возненавидела весь мужской пол, не делая никаких исключений.