«Разве не лучше так? — думается ему. — Спокойно, тихо, без склок и ссор?»
Ревность оказалась купирована замужеством. Любовников он мог ей запрещать, но выйти замуж — это совсем другое.
Ревность ушла под венец.
Осталась ли любовь?.. Или превратилась в здоровый, бодрящий, девственночистый, полезный для организма секс?.. Если сбросила кожу любви — тем лучше: одна минута секса равна двадцати минутам ходьбы на месте или десяти минутам бега по пересеченной местности, а это немало в важном деле сжигания калорий.
А от любви — одно нездоровье: стрессы, инфаркты, инсульты, бред, жар, всполохи, гонки, езда крыш, ёженье душ, покоренье морей и суш, разделка мертвых туш, холодный душ, несчастья куш, больного бреда чушь, и глупый муж, и околачива-ние груш, и пекло райских кущ.
«И, главное, — имя-то какое мерзкое у мужа: Курт!.. Каракурт, черный курт!. Курить, карты, каркать, корить. Такой болван немецко-фашистский!» — с недобрым сарказмом поминает он его, допивая коньяк и пряча пустую стекляшку в карман.
Время отправляться в мастерскую: пить целебный напиток доктора Мукумбы и ждать. Она приходит обычно вечерами, когда её Каракурт дежурит в своем гадючьем логове, среди склянок и колб, остолоп.
И трудно вообще понять: эпилог это или пролог? Или, может быть, некролог?.. Где они сейчас?.. Где псих, варвар, старый другой, сумасшедший старичок, психопат, дикарь, мачо, симпатичная рыбка, нищий дурак, доминант, дурачок, ручной зверь?.. Где паскуда, гадина, толстенькая дурочка, фурия, садистка, толстыш, круглыш, пухленыш, мраморная женщина, проклятая шлюха, джадоистка, идиотка, дура, экобаба, глупышка, злобная кубышка, любливая люблядь?..
Нету их, почили в бозе, даже светлой памяти не оставили.