Захват Московии (Гиголашвили) - страница 16
Потом Виталик сказал, что он должен сегодня встретиться с граммар-наци в 10 часов на Невском и мне при желании можно будет познакомиться с этими людьми, а в 12 часов уехать в Москву на последнем поезде. Так и решили. Виталик с Настей заперлись в ванной, а я уложился на лежачий матрас и затих на пару часов.
В кафе на ул. Рубинштейна Виталик направился в угол, где сидели два молодых человека. На голове у одного — фуражка, из-под которой вызмеивался конский хвостик, другой — с бритым черепом. На столе — два бокала: один — с желтым соком, другой — с бесцветной жидкостью.
Пока шли, Виталик коротко пояснил:
— Этот, в фуражке — у них главный, а другой — писарь или типа того…
Около стола он дружественно сказал:
— Хайль! Вот, привел вам еще одного члена, интернационального! Манфред Боммель, германец! — Так я был представлен типу в фуражке, с недвижным холодным лицом в родинках, одет в плащ-накидку без рукавов, но с нашивкой:
Высунув из прорези плаща руку, он подал влажную длинную ладонь и буркнул, высокомерно приоткрыв векастые глаза:
— Многим благодарны. Исидор Пещеристый, регионный гауляйтер, прошу покорно садиться.
Писарь с узкими губами, оставив бумаги, воткнулся в меня глазами:
— Мы хорошим людям рады, тем более германцам! Читать-писать по-русски умеем?
Виталик, опередив меня, поспешил заверить:
— Еще бы! Магистр! Бакалавр! По-русски так шпарит — нам не угнаться.
Писарь покивал:
— Грамматик махт фрай!.. Я Фрол Ванюкин, штурмбанн. — У него были белесые глаза и какой-то переплюснутый, слоистый, узкий лоб. Рядом на стуле строго разложены пачки бумаг. — К нам вступать будешь?
— Это да. Виталик говорил-сказал, вы глаголы… это… ликвидовать… — Я растерялся, вдруг не понимая, всерьез это всё или так, шутка, и хотел для верности еще добавить, что мой предок Генрих фон Штаден служил у Грозного в опричниках, а потом сбежал и написал книгу «Записки о Московии» (о чём я знал со слов мамы, а та — от своей бабушки), но решил воздержаться пока от этого.
Исидор подергал плечами, поправляя всякие хлястики с железными пуговицами (пальцы у него были длинные, аккуратные), снисходительно спросил:
— Откуда вам известен наш великий язык?
— От бабушки… Бабаня… В гимназии учил… Потом еще учил… От ученья светло…
— Ученье — свет! — поправил Фрол, но Исидор остановил его:
— Не мешай, боец, тут кадр интересный…
— А, кадр, вот и сказали!.. «Кадр» — это разве русское слово?.. — довольно заулыбался Фрол, а нам объяснил: — Мы поклялись чужестранные слова не говорить, не то плати подать! — с чем Исидор соизволил согласиться: