Графиня махала кружевным веером едва заметными ловкими движениями, разглядывая тем временем Лизу, которая едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не убежать от такого откровенного и неприличного, с ее точки зрения, разговора. Страх и смятение отразились в ее взгляде, и кружевной веер вдруг замер.
— Надеюсь, — ледяным тоном продолжала графиня, — вы не из тех современных девиц, которые считают, что карьера важнее семьи? Я надеюсь также, что вы не боитесь заводить детей от Леонардо? Вы любите его или нет?
— Да… — Это слово вырвалось прежде, чем Лиза смогла удержать его, или найти ему замену, или отрицать то, что в этот момент говорило ей сердце. Да, она любит Леонардо де Маркос-Рейеса так, словно на самом деле собирается выйти за него замуж; как будто он любит ее, а не питает страсть к другой женщине; как будто он не использует ее как прикрытие в неразрешимой ситуации и истинной возлюбленной, которую он вынужден скрывать от этой очаровательной и суровой пожилой дамы, его бабушки, просто не существует.
— Вот и хорошо, дитя мое. Превосходно! — Веер снова заходил ходуном, перстни вспыхнули на ее руках, которые так жаждали покачать ребенка Леонардо, прежде чем они перестанут цепляться за жизнь и успокоятся навсегда. — Знаешь, когда люди любят друг друга, дети рождаются счастливые. Мой Леонардо в детстве был не очень счастлив. Он видел, что между его родителями не было любви; слышал их частые ссоры, а потом все эти слухи и сплетни. Пришло время и моему мальчику тоже испытать счастье.
Графиня перевела взгляд на своего обожаемого внука, который сейчас на другом конце зала разговаривал с Чано и молодым цыганом, танцором фламенко. Граф был выше всех в этой компании, черты его лица имели что-то ястребиное, как и его выправка. Он стоял с бокалом красного вина в руке, и было видно, что он полноправный хозяин здешних мест и замка. Но, владея и распоряжаясь здесь всем, он не кичился этим. В нем безошибочно угадывалась порода и хорошее воспитание, но одновременно что-то мавританское проглядывало в повороте головы, в профиле, который четко рисовался на фоне украшающих аркаду арабесков серебристо-голубого, с примесью пурпура, оттенка.
Внезапно Лизу охватило волнение. Сердце словно очутилось в эпицентре бури, тело стало невесомым. Она ощутила в себе разрушительный ураган чувств, ненужных, незваных, но живых и до странности опьяняющих, хотя она знала, кого он любит на самом деле и к кому стремится мечтой.
— Я очень довольна, что ты его любишь, — говорила ей между тем графиня тихим значительным голосом. — На днях мне показалось… ах, но ведь старики всегда немного подозрительны по части молодежи. Наверное, это потому, что, когда мы стареем, воспоминания нашей юности внезапно оживают и делаются острее. В разгар жизни у женщины слишком много дел, чтобы предаваться воспоминаниям, но когда тени становятся длиннее, в памяти вдруг начинают всплывать и окрашиваются яркими красками события юности, влюбленности, сомнения, смешные случаи. Юные женщины редко прибегают к логике — это дар, который дается с опытом… Но что тебя смущает, деточка? Ты боишься, что жизнь с испанцем предвещает тиранию?