Сказки старого Вильнюса (Фрай) - страница 128

Нёхиси, напротив, по сердцу зима. Белый снег, скользкий лед, ломкий иней, пронзительный ветер, густые морозные туманы и долгие, на полдня, синие декабрьские сумерки. А еще затяжные осенние дожди, жгучие весенние заморозки, на худой конец, сойдут летние грозы — при условии, что небо будет плотно обложено тучами и станет темно, как ночью, на меньшее Нёхиси не согласится.

Нёхиси снимает последнюю шашку с доски, а у меня даже не все в доме. Если бы мы играли на деньги, пришлось бы платить двойную ставку. Но мы играем на погоду, поэтому оконные стекла уже звенят от ветра, на улице становится темно, как вечером, а на булыжную мостовую падают первые тяжелые крупные градины.

— А это не слишком? — спрашиваю я.

— В самый раз, — пожимает плечами Нёхиси.

Ну, честно говоря, да. Имеет право. Мне не спорить надо, а поскорее отыграться. Во дворе на Бокшто позавчера расцвели подснежники, и о них следует позаботиться. Предлагаю:

— Еще одну?

Нёхиси великодушно кивает. Град за окном сменяют крупные хлопья снега, который, впрочем, тает, едва коснувшись земли. Нёхиси меру знает.

В кафе пулей влетает мокрая до нитки, слегка побитая градом, но совершенно счастливая парочка. Рыжий, как предзакатное солнце, молодой человек первым делом избавляется от мокрой кепки, помогает своей спутнице снять пальто, кутает ее в полосатый плед. Они усаживаются у противоположного окна.

— Ну мы и попали, — громко говорит рыжий. — Вышли из дома весной, и вдруг опять наступила зима. По-моему, мартовской погодой управляют какие-то психи.

Нёхиси беззвучно хохочет, закрыв лицо руками. Я ухмыляюсь и кидаю кости.

Этот чертов перец притащил Ежи. Еще на прошлую квартиру, которая была на Жверинасе. Пер на себе через полгорода огромный горшок с землей, из которой торчал трогательный зеленый росток полутора сантиметров росту. Допер-таки, поставил на подоконник и твердо сказал: нельзя тебе совсем одной, в доме должен быть кто-то живой кроме тебя, не возьмешь растение — принесу кошку, ты меня знаешь, поэтому бери меньшее зло, пока дают.

О да, Сабина его знала. А потому дар приняла безропотно, только спросила, что это за хрень такая расчудесная, а Ежи ответил: «Понятия не имею, я каких только семечек туда ни закапывал, что выросло, то выросло, может, помидор, а может, мандарин, хотя на цитрус вроде не похож. Короче, поживем — увидим».

Сабина, конечно, хотела сказать: «У меня все растения дохнут, плохо им со мной, где мой конь пройдет, не растет трава, забыл?» Но промолчала. Что толку спорить, если горшок — вот он, уже здесь; лучший друг и практически старший брат, злодей, каких мало, упертый, как ослиный бог, принес его и водрузил на подоконник, значит, так тому и быть. «Может, действительно выживет, — думала Сабина. — Ну, вдруг. А буду съезжать — оставлю хозяевам».