А потом сестра говорит еще что-нибудь чрезвычайно разумное, и еще, и еще, и уже на следующее утро хочется сбежать от нее на край света, хотя весь год скучала и сама, по своей воле, в гости приехала, никто не заставлял.
— Ты чего кислая такая? — обеспокоенно спрашивает Бета. — Устала? Загоняла я тебя? Бедный ты мой ребенок.
Бета — очень хорошая сестра. Только невыносимо старшая. Поди пожалуйся такой на чертовы туфли, тут же услышишь: «Ну я же говори-и-и-и-ила» — и жуткие стоптанные тапки снова станут реальной угрозой Лениному ближайшему будущему, и без них вполне безотрадному.
Поэтому Лена неопределенно пожимает плечами.
— Просто я не очень люблю ярмарки, — говорит она. — Хотя эта ваша вполне милая, и народу совсем немного.
— Купим мед, — говорит Бета, — и сразу пойдем пить кофе. Здесь рядом, прямо на проспекте, отличное кафе… Ой, смотри!
И останавливается как вкопанная напротив стенда, увешанного картинками с котами. А также котятами, спасибо хоть не в лукошках. И даже без бантиков. Вполне можно было бы пережить, если бы автор дал себе труд закончить хотя бы пару классов детской художественной школы. А то уж больно кривобокие у него коты. Смотреть больно.
— Ты не представляешь, как нам повезло, — говорит Бета.
Рехнулась, не иначе.
— То есть свой единственный шанс поглазеть на картинки с котиками мы каким-то чудом не профукали, — вздыхает Лена. — Жизнь прошла не зря. Будет о чем на смертном одре вспомнить.
И косится на художника — не обиделся ли? Впрочем, поделом.
Но художник, невысокий мужичок в мешковатом джинсовом комбинезоне, с собранными в хвост пегими волосами, не обращает на них никакого внимания. Сидит, насупившись, на складном стуле, малюет что-то на картонке с неровно обрезанными краями. Надо полагать, очередного кривомордого кота, на радость мировой культуре.
— Да ну тебя! — отмахивается Бета. И шепчет, почти касаясь губами уха: — Впервые его здесь вижу, обычно он в другом месте стоит.
Вот и стоял бы себе там дальше, раздраженно думает Лена. Если бы не его котятки, я бы уже сидела в кафе. Сидела бы. Си-де-ла. Там наверняка можно спрятать ноги под стол и незаметно снять туфли. Туфли, о господи.
Но вслух она говорит:
— Картинки у него, по-моему… э-э-э-э… немножко слишком любительские.
Старательно подбирает выражения. Чтобы не обидеть Бету, если уж с бедняжкой случилось такое ужасное несчастье и ей вдруг стали нравиться котики, нарисованные левой задней ногой. В лучшем случае правой. Но определенно задней, надо смотреть правде в лицо.
— «Любительские» — еще мягко сказано, — невозмутимо кивает Бета. — Но в данном случае это совершенно неважно. Штука в том, что именно этот художник рисует наших городских котов.