Сказки старого Вильнюса (Фрай) - страница 85
Хайди совершенно точно знает, что у самой большой в мире бабочки размах крыльев чуть больше тридцати сантиметров. А в говорящих сомов, пожалуй, не поверила бы и в четыре года, когда верила вообще всему подряд. Но слушает как завороженная.
— А вот и костел Святой Анны, — говорит Люси. — Быстро же мы с тобой ходим!
Хайди фотографирует красивый костел из красного кирпича и внимательно слушает.
— Шестнадцатый век, поздняя готика. Я бы даже сказала — внезапно спохватившаяся. Имя спонсора проекта, как водится, осталось в веках: всем известно, что денег на строительство храма дал великий князь литовский Александр. А как звали архитектора, никто не потрудился записать на хорошем нетленном пергаменте, вот и гадают теперь любопытные историки, кто нам эту конфетку слепил. Не то сам Nobilis Benedictus, то бишь Бенедикт Рейт, который, только не падай, возводил краковский Вавель, укреплял Пражский Град и строил там Владиславский зал; не то позабытый неблагодарными потомками Николас Энкингер из Данцига. Но бог с ними, главное, что построили вот такую, почти неприличную, на мой взгляд, красоту. Любой виленский таксист, провозя тебя мимо, непременно сообщит, что Наполеон, который, как известно, драпал через наши края из России, восхищался Святой Анной и публично изъявлял желание увезти ее с собой в Париж. Не знаю, не знаю. По идее, ему, бедняге, тогда совсем не до перевозки храмов было. Видимо, с горя Наполеон отдал нашу Аннушку в распоряжение своих кавалеристов, которые не просто засрали костел под потолок, но еще и деревянную утварь пожгли. Неплохо бы нам с тобой туда зайти и убедиться, что за двести лет за ними успели худо-бедно прибрать, но сегодня понедельник, так что мы пролетаем — закрыто. Если захочешь, зайдешь сама завтра или в любой другой день… А вон на том холме, говорят, чуть ли не со времен восстания 1831 года живет бессмертный заяц-людоед; в него мало кто верит, но холм виленчане, на всякий случай, обходят стороной. Хотя, казалось бы, такое хорошее место для прогулок. И ты на всякий случай обходи. Береженого, как говорится, Бог бережет.
— Заяц не может быть людоедом! — возражает Хайди, растерянно озирая безлюдные склоны.
Но на всякий случай фотографирует холм.
— Уверена, мама говорила ему то же самое, — невозмутимо кивает Люси. — Однако этот упрямец поступил по-своему. И в каком-то смысле не прогадал.
— Я простой немецкий турист, — вздыхает Хайди. — Твои рассказы о местной фауне привели меня в смятение. Я хочу пива и на ручки. Но можно просто пива.
— Я простой чичероне, — смиренно говорит Люси. — Дай мне евро, и я тут же заткнусь. И побегу кормить своих бедных голодных детей. Всю сотню!