– Я тебе позвоню. Заботься о Яцеке.
– А ты – о себе. Спасибо… Большое тебе спасибо, Павел.
Клара увидела на парковке Яцека, который прикрепил к багажнику машины лыжи и затем вошел в отель.
Лифт остановился. Рядом был наклеен плакат, рекламирующий бойлеры. Яцек вышел из лифта. В это время суток на этажах было уже пусто. Все двери заперты, гардероб закрыт. Яцек расстегнул куртку и ворот джемпера. Было душно. На окне осел водяной пар, а за окном виднелись мраморные плиты и голубая вода. Кто-то там, однако, был: доносились всплески воды, возгласы и смех. Яцек протер стекло и увидел за ним… римского императора. Со своего балкончика император швырялся виноградом в шумящую толпу внизу. На шезлонгах возлежали безликие статисты, обернутые в простыни, и попивали вино из кубков. Видеокамер нигде не было видно.
– А теперь я! – Император склонился над перилами, глотнув из бутылки. Поперхнулся красным вином. На белых тогах-простынях людей, стоявших ближе всего к балкону, появились багровые пятна.
Мужчины нагишом прыгали в воду, дамы прыгали за ними, но с себя белье срывать не позволяли. Вскоре все орущее общество столпилось в бассейне. Императорская свита швыряла в них фруктами. На голубой глади покачивались яблоки, апельсины и обнаженные женские груди, причем последних с каждой минутой становилось все больше.
Яцека не привлекали яркие краски зрелища: ему вся картина за стеклом виделась грязной, а возбуждение купающихся – утомительным и противным. Уже сам по себе громкий смех, разговоры, здоровый аппетит казались ему невыносимой оргией животной чувственности; что уж говорить о подлинной оргии – к чему ему наблюдать такое?
На этаже, где они сняли номер, Клара в одиночку играла в бильярд.
– Ты не спишь? – Яцек снова выглядел вялым и утомленным.
– Соседи вернулись, не хочется им мешать, – многозначительно кивнула она в сторону двери. – Так мы остаемся?
Беспокоясь, что Яцек задерживается, она вышла в коридор и от нетерпения стала колотить по бильярдным шарам.
– Не знаю. Оставь меня в покое.
– Ты ужинал?
– Нет, был у бассейна.
– Может, и мне пойти? – Она вспомнила героинь претенциозных фильмов Кесьлевского,[27] которые скрывались от своих проблем, ныряя в водную лазурь.
– Он закрыт, кто-то устроил древнеримскую оргию. Девочки, вино, виноград и все прочее…
– А, корпоративная вечеринка…
– Ты шутишь? – Они вошли в комнату.
– Нет, и ты можешь заказать такую, это прописано в рекламном буклете, вон он на столе лежит. Хочешь – «гавайский вечер» с укулеле,[28] хочешь – пиршество у Нерона. Роль Нерона зарезервирована для шефа.