Ола говорила в таком трагическом тоне, что маркиз, несмотря на свой гнев, невольно рассмеялся. Затем он сказал:
— Я принимаю ваши извинения, но в будущем вам придется полагаться на меня, поэтому сдерживайте ваш язычок и ваше воображение, иначе я вынужден буду предоставить вас вашей судьбе!
— Пожалуйста… не делайте этого!
— Как человек разумный, я именно так и должен поступить. Меня вовсе не интересует, за кого вы выйдете или не выйдете замуж, у меня тревожное предчувствие, и по здравому смыслу мне следует отослать вас обратно к вашей мачехе!
— Но вы не сделаете этого, — тихо сказала Ола.
— Я не могу придумать, как поступить иначе.
— Я скажу вам, — робко произнесла Ола. — Вы доставите меня в Кале на вашей… яхте. Ведь этот туман скоро рассеется?
И она поднялась, чтобы пойти к двери и выглянуть наружу.
В этот момент послышались тяжелые шаги на лестнице, и к ним спустился владелец гостиницы.
— Я не знаю, пожелаете ли вы остаться здесь на ночь, мэм, — сказал он, — но у меня есть пустующая маленькая спальня, которую вы можете занять, правда, она не так удобна, как та, в которую мы поместили бедного раненого джентльмена.
Ола глядела на маркиза.
— Я беру эту леди с собой, — сказал он и увидел, как лицо Олы преобразилось от радости.
Хозяин же, напротив, был явно разочарован.
— А как быть с джентльменом, который наверху?
— Он позаботится о себе сам, когда ему станет лучше, — ответил маркиз. — Но, как я понял, у леди был чемодан в экипаже, в котором она ехала. Что с этим экипажем?
— Слуга, видно, не пострадал, — ответил хозяин, — и отвел лошадей в конюшню в конце дороги.
— Тогда пошлите вашего Джо за чемоданом, — распорядился маркиз, — и пусть он потом проводит леди и меня к причалу, где стоит моя яхта. Это примерно в пятидесяти ярдах отсюда.
— Я пошлю его, сэр, — ответил хозяин.
Он подошел к лестнице и стал звать Джо, Ола повернулась к маркизу.
— Я так благодарна вам! — сказала она. — Спасибо-спасибо вам! Я думаю, что вы — ангел, посланный спасти меня.
— А я думаю, — ответил маркиз, — что у меня на самом деле слегка не в порядке с головой, или же поглощенный мною бренди оказался крепче, чем я предполагал.
— Нет, вы добрый самарянин1, — сказала Ола, — потому что ведь я тоже, как уже говорила, действительно оказалась среди… грабителей!
Стоило ей опять вспомнить о своем кузене, лежавшем наверху, как ее глаза в страхе обратились к потолку, и маркиз, видя изящные очертания ее длинной шеи и переливы света на ее волосах, сказал себе, что он и вправду ведет себя как глупец.
Ведь, уезжая из дома, он поклялся, что никогда больше не будет иметь дело с женщинами за исключением тех, кто просто продает себя тому, кто больше заплатит.