По-прежнему вокруг все бело. Под крылом неоглядная безмолвная степь, покрытая, словно пологом, белым ровным слоем снега. Но вот в эфире послышались какие-то позывные. Это высшая награда за долгое терпение, за нашу веру в успех! Слышу голос Хитали, он сообщает, где колонна противника. Теперь и погода не страшна!
Делая разворот, мы приближаемся к чуть заметной дороге. Теперь и я замечаю темную длинную полоску на белом ровном поле. Колонна резко затормаживает движение вперед, от нее отделяются маленькие точки это солдаты, находившиеся в машинах, прыгают на землю. Перед глазами замаячили с высоко вздернутыми стволами зенитные пушки. Почуяв недоброе, фашисты развернули батареи и торопятся открыть по нас зенитный огонь.
«Атака!» — передает по радио Хиталишвили. Мигом принята долгожданная команда, и одна за другой на головы фашистов посыпались бомбы. По полю взвинчивается бурунистый поток снега, машины и танки расползаются в стороны от дороги, клюют носом обочину, застревают, покосившись на бок. По белому полю замелькали живые клубочки огня. Бомбы сброшены с предельно малой высоты. Они положены точно в цель. Удар на этот раз оказался снайперским. Застыли на дороге искромсанные снарядами автомашины, тягачи, повозки. Часть из них горит, часть повреждена, хотя отдельные автомашины и танки пытаются уйти из-под обстрела наших штурмовиков.
Желтые блики от горящих автомашин неправильными кругами ложатся на дорогу, освещая припавших к земле фашистов. В середине колонны образовалось еще несколько новых очагов пожара. Теперь мы заходим с наветренной стороны, маскируясь дымом, и этим самым мешаем вражеским зенитчикам вести прицельный огонь.
Ожила мертвая степь. Чадят вражеские танки, горят ярким пламенем автомашины, рвутся боеприпасы. Скрадывается расстояние от самолета до земли. Нужна какая-то особая интуиция, чтобы вовремя выводить самолет из угла пикирования.
Раздается команда: еще заход. Машина вновь вошла в крутой вираж. Чувствую, как с силой прижимает к сидению. Ни ногой, ни рукой шевельнуть невозможно. Времени на раздумье мало, надо намертво подавить колонну. Только в этом случае можно считать задание выполненным.
От перегрузки в глазах скачут чертики. Не хватает воздуха, хочется высунуть голову в полуоткрытую форточку кабины. Но этого делать нельзя. Рядом, чуть ли не впритык, острый палаш крыла Хитали. Скорее бы вывести самолет из крутого виража в горизонтальный полет и вновь обрушить на врага огонь пушек и пулеметов.
Отбомбившись, возвращаемся, оставив внизу развороченные стальные коробки фашистских танков, скошенную пулеметным огнем вражескую пехоту, вздыбленные в последнем порыве пушки. Это был бескомпромиссный жестокий бой с врагом и непогодой, и мы его выиграли.