Вдали послышался шум. Влюбленные вздрогнули и растерянно посмотрели друг на друга. Они все еще не разжали своих объятий, но поцелуй уже растаял и остался в прошлом. Софья вздохнула и отпрянула от Александра. При этом ее движении он невольно разжал руки и отпустил ее.
— Надо возвращаться, — сказала Софья и направилась к дому.
Он последовал за ней, не сказав ни слова. Через мгновение Александр подал ей руку, и она, помедлив, приняла ее. Они вернулись на виллу. Там все еще продолжались танцы, их же отсутствия никто не заметил.
«Неужели я влюблена? Неужели?.. Как такое может быть? И почему именно он: почти незнакомый, не свободный человек? Куда завлечет меня мое неразумие? Ведь однажды… — Софья снова вспомнила Павла. — Нет! Нет! Этот человек совсем другой! В нем нет ничего от испорченности Павла, от его мерзости… Александр… Александр!» — Она впервые произнесла про себя его имя.
— Александр, — шепнула она.
Как прозвучало это имя, произнесенное ею вслух! Она впервые назвала его так: «Александр»! Не «господин Тургенев», а «Александр»…
«Люблю ли я? Не знаю… Но он… Но Александр — совсем другой!..»
— Ничего дурного не случится, — улыбнулась она. — Я знаю…
Италия. Рим, 1819 год
— Теперь в оперу! Я абонировала ложу, а нынче дают «Итальянку в Алжире»[15]. Я обожаю эту чудную музыку. — Фабиана кружилась по комнате, демонстрируя свой наряд.
При смуглой своей коже она выбирала яркие цвета, хотя нынче в моде были приглушенные тона. Но светлые краски совершенно не шли Фабиане! Теперь она была одета в прелестное платье насыщенного розового цвета, украшенное гирляндами живых цветов. В черных волосах у нее белела камелия, и она наслаждалась красотою своего платья.
— Будем весь вечер принимать твоих знакомых? — спросила Софья.
— И твоих! — ответила ей в тон Фабиана. — Мне кажется, или господин Тургенев не на шутку тобою увлечен? Берегись, дорогая, ведь он женат! А ты, боюсь, неосторожна…
— Я более чем осторожна! — с жаром произнесла Софья. — Можешь быть покойна, я никогда не позволю себе лишнего. Полагаю, что и Александр Андреевич человек, на чувство чести и такта которого можно без колебаний положиться! Ты же и сама так считала.
— Да, и считаю так до сих пор. Иначе бы не позволила ему сопровождать нас теперь, — серьезно ответила графиня. — Но за разговором мы совсем опоздаем в театр. А я хотела бы услышать начало!
Через некоторое время, когда девушки уже были в карете, Фабиана добавила, возвращаясь к их разговору:
— Я более чем уверена в твоей осторожности и разумности. Ты никогда не говорила мне о причинах своего желания покинуть Россию, но госпожа Загорская обмолвилась при мне, тебя как раз не было рядом, что все дело в браке твоей сестры Юлии Николаевны.