Софья же, попав в водоворот балов, праздников и былых обыкновений, была грустна, ничем не сменялась се задумчивость, но этого почти никто не замечал. И никто не старался выведать причину ее грусти и развеять ее. Быть может, ей помогла бы Фабиана, но теперь, когда та была вынуждена жить у хворавшей тетки, девушки были разлучены и помощи или хотя бы дружеской беседы ждать было не от кого. Как бы помогли Софье теперь общие воспоминания, беседа о приятных впечатлениях, пережитых в путешествии, и не очень приятных моментах. Но!.. Оставалось только надеяться, что скоро баронесса поправится и вот уж тогда изменится печальное и одинокое Софьино положение.
— «Бесценный друг мой!..» Так! Что же это такое? — князь Павел, весьма заинтригованный началом, заперся у себя в кабинете и продолжил чтение.
Это было письмо, то самое письмо, которое в таких сомнениях и с таким трудом писано было в Москве Александром Андреевичем Тургеневым. Адресовалось оно Соне, но Павел, пользуясь своим правом полноправного хозяина не только в своем доме, но и в доме тещи, увидев имя адресата не удержался и вскрыл послание.
«Бесценный друг мой, — говорилось в письме. — Долго не решался я писать, но чувства мои к вам, которые так неожиданно и ярко расцвели в чужой стране, ничуть не изменились здесь, под нашим умеренным и рассудочным солнцем. Обстоятельства, разлучившие нас, были трагичны, но они прошли, как проходит и все прочее. Вы, быть может, обиделись на меня, обиделись на мое молчание, на то, что я не вернулся в Рим, что не писал вам тогда же из Флоренции… Но поймите меня и простите! Состояние мое было таково, что я в тот момент простился бы, не задумываясь, с жизнью, ибо считал себя виновным в гибели человека, жизнь которого была доверена мне полностью. И еще, меня терзало чувство вины… Я любил и люблю вас теперь. Милая привычка быть рядом с вами, невозможность расстаться тогда с моим прелестным собеседником — я винил себя во всем и полагал, что не имею права на счастье. Я думал даже, что погубил и вас, но… Но если я не заблуждался, если чувства наши, как мне казалось, как я знал когда-то, были взаимны, то нам нельзя разлучаться! Если вы любите, если вы можете простить меня… Я молю об этом Небо, как о величайшей милости! Милое, великодушное, небесное создание, ответьте же „да“ или „нет“ и разом прекратите все мои сомнения и мучения! Знайте, что в ваших силах сделать меня счастливым. Таким счастливым, каким никогда не приходилось мне бывать в этой жизни. Если же вы скажете „нет“, то я никогда не упрекну вас и никогда не потребую от вас свидания и другого ответа. Помните, одно краткое ваше слово, всего одно, без подписи, без объяснений…