— Да уж… Естественно, он совсем не похож на наш: повсюду хрупкая английская мебель, изящные витражи… Я не знаю, откуда он берет все это, но молчу. Я понимаю.
Жослин повернулся к открывшейся двери — на пороге стоял Руис, не решаясь войти.
— Надеюсь, вы меня действительно понимаете? — сказал он отцу вместо приветствия.
— Успокойся, мой мальчик. Я не собирался критиковать твой дом. Я просто рассказывал о нем Жослину.
Руис обнял отца, пожал руку гостю, налил себе кофе и стал возле столика.
— Ты сердишься? — спросил Виржиль. — Подслушивание за дверью не всегда приносит удовольствие.
Руис пожал плечами и отвернулся, чтобы наложить себе на тарелку еду. Мужчины весело переглянулись. Руис приступил к завтраку, сев с другой стороны стола.
— По утрам отец всегда бурчит, — сказал он Жослину.
На нем, как и вчера, были джинсы и мокасины.
— Сегодня ты пойдешь кататься со мной, ты обещал, — добавил Руис.
— А мне можно пойти с вами? — осторожно спросил Виржиль.
— Вы у себя дома. Вам ничего нельзя запретить.
Все трое расхохотались.
— Твоя подруга еще спит? — безразлично спросил Руис.
— Думаю, да.
— Тогда поехали.
Руис быстро доел и уже готов был отправиться, но, помедлив, достал из букета желтую розу и положил ее на тарелку Рафаэль. Этот жест странным образом рассердил Жослина.
Рафаэль отвернулась от слепящего глаза солнца. Она встала и вышла на террасу. Вода в бассейне мерцала бликами. Девушка с наслаждением окунулась в манящую прохладу. Немного поплавав, она вышла из воды и села на краю бассейна. Палящее солнце нещадно жгло кожу; Рафаэль намазалась густым слоем защитного крема и с удовольствием предалась безделью. Обед будет только в два часа дня, когда мужчины вернутся с конной прогулки. Мигель ненадолго составил ей компанию, а затем отправился на работу. В голове девушки не было ни одной мысли, это было счастье…
Рафаэль не понимала, почему она так счастлива… Неужели причиной тому прекрасный пейзаж вокруг и чудесная погода юга Франции? Или, может, все дело в сердечном гостеприимстве семьи Васкесов?.. Возможно, Жослин стал так мил и нежен с нею, собираясь сделать предложение? Или ее опьяняет животный запах стада и цветущих кипарисов и оливковых деревьев? А может, она все еще очарована низким, мягким голосом Виржиля, поющего свои цыганские песни?.. Может, ее поразил молодой тореадор Руис в своем великолепном костюме на арене победы?
Девушка задавала себе вопросы и не находила на них ответа.
— Осторожно, моя дорогая, — услышала она издалека голос Марии. — Вы можете обгореть на таком солнце. Уже поздно идти на рынок, так что придется готовить обед из имеющихся запасов.